Подарок для герцога. Вернуть отправителю! - Елена Княжина
– Вы тоже провалились в текстуры?! – воскликнула изумленно, пялясь на черные рога во все глаза.
– Сядь. Если это местное ругательство, хара, то да… в эту субстанцию мы и провалились, – хмыкнул рогатый. – Нас встретили подобающе. Размазали с легкостью, с какой керрактская каэра побеждает мелкую болотную рыбешку… Думал, там, на туманном поле, я и оставлю последнюю надежду вернуться домой. К родным вулканам и красному песку. Лучшие воины были смертельно ранены, фурья стонала под моим весом… А потом мы провалились обратно.
– Что? Как?
– Опять оказались в сером лесу мира без входов и выходов. Наши раны затянулись, павшие товарищи вернулись живыми… И даже вещи, что мы обронили на поле, переместились с нами.
Добившись ошеломительного эффекта, демон умолк.
Он возлежал с задумчивым видом. Подпирал статую младшей богини внушительными рогами и мял пальцами красный медальон на испещренной шрамами груди.
– Возможно, в точках сцепления миров имеется временной сдвиг, – проронил лениво. – Или дело в маятнике…
– Маятнике?
– Я взял в поход маятник Квентора, древнюю керрактскую реликвию. Эмили Харт предупреждала, как опасны игры со временем, – повинился рогатый. – Я не планировал использовать без крайней нужды! Он работает лишь в коридоре Бездны, окропленный кровью Верховного… Впрочем, крови я проливаю достаточно всякий раз. А тот мир странный. Там все не так.
Для варвара Ахнет рассуждал на диво здраво и прогрессивно. Хотя манеры имел… неандертальские. За время рассказа он раза три почесался там, где неприлично.
– Мы обосновались на том месте, откуда провалились на поле. Ждали нового шанса, но несколько месяцев ничего не происходило, – продолжал он. – А однажды налетел алый туман… и все повторилось. Нас выдернуло из лежанок с рассветом и забросило на то же поле, только вместо зимы тут было душное лето.
Им бы с Башелором поговорить о кошмарном мире без окон и дверей! Почему сатарцев не забрасывает туда? Быть может, мир вовсе закрыт за «неликвидностью»?
Создала его Сато, погоревала, поняла, что испортила идею доработками… и повесила замок. А кто-то решил использовать мир как тюрьму для рогатых… да не знал о дыре в текстурах и магическом тумане.
Интересная теория. В духе безумной Лизаветы, ожидающей санитаров, да.
Я как чувствовала, что в Веере есть баги с перемещениями!
– А может, это происки Имиры… Нас затягивает, отбрасывает, и так по кругу, изматывая до беспамятства. Хороша шутка – провести вечность в битве. Умирая от ран и вновь возвращаясь к жизни. Как думаешь, могла она быть так к нам жестока? Могла сама создать временное кольцо? – зачем-то у меня спросил демон.
Бой, в котором даже нельзя героически погибнуть… Действительно жестоко.
Школьные курсы программирования восстали из памяти и принесли с собой бредовые идеи. Допустим, Сато создавала миры по образу и подобию Сатара: своим любимчиком она была довольна. И всякий раз начинала строить с какой-то стартовой, отправной точки – это был ее ориентир.
В этих местах миры Веера остались связанными в единое полотно, в цепочку. В случае демонов это поле Вандарфа, в моем – утес из Утесово.
Нельзя предусмотреть все, даже если ты величайшая богиня Веера! Остались баги, уязвимости. И те, кто знает, – россохи, кошки и прочие «ипостаси» – пользуются ими, выстраивая божественные тропы… Пробираются в миры украдкой, прикрываясь попавшими в неприятности Лизаветами.
– В вашем мире есть дорога для заблудших. С каждым годом мы чувствуем ее все сильнее… А ты не ощущаешь ее?
– Кого?
– Тропу, что ведет в твой родной мир, – подмигнул рогатый.
Иномирец иномирца видит издалека?
Я мотнула головой: вроде не ощущаю. Внутри только тревога и тоска. И черная воронка страха за Габриэла.
– Видно, ты крепко связана, хара. Это брачные оковы на твоей ладошке? – он кивнул на алую петельку, что существенно побледнела за последний час. – Я видел двух заблудших с такими глазами. Большими и перепуганными. Обе были с Хавраны.
Слово отдалось болью под ребрами: дом.
Мама. Могилка отца. Регина, театры, метро, суматоха. Пустой аквариум, ждущий покупки рыбок…
На щеку сорвалась крупная слеза и быстро потекла вниз.
– Да-а… Ты понимаешь. Дом, – удовлетворенно кивнул рогатый. – Может, потому наши тропы и сошлись в одну, хара из Хавраны? Мой дом называется Керракт. Где-то в Сатаре есть путь, что выведет нас… Мы идем на зов, слепо и завороженно, как гайяры тянутся на свет. Тяга невыносима, она сводит с ума. Но нас встречают копья и отбрасывают назад. Седьмой год.
– Вы убиваете людей.
– А они нас.
– Ваши раны зализывает время, – угрюмо напомнила ему.
– Мы привыкли спать с оружием в руках. Никогда не знаешь, когда забросит в следующий раз. Но все время сюда, на ваши «рубежи»… Я и сейчас ощущаю тропу. Но туман отступит, нас затянет обратно, и я опять не успею дойти. Опять не успею. Опять…
Он мученически прикрыл глаза и глухо застонал. Ударил кулаком по каменному полу храма, оставив трещину в ледяной корке.
Столько горечи в его словах, столько боли.
– А вы пробовали поговорить? Попросить, чтобы вас пропустили? – спросила, вырывая демона из раздумий.
– С мечом у горла? Как-то не до болтовни. Мы привыкли сражаться, мы воины, но не животные… Мы деремся честно. На нас нападают – обороняемся. Не дают пройти – расчищаем путь.
Габ тоже привык сражаться. На него нападают – он обороняется. Проламывают путь к Пьяналавре – Габ не дает пройти.
Он тоже спит с мечом под подушкой, с полчищем хельмов на груди, в военном шатре… почти семь лет. Похоже, ему даже в радость такой образ жизни.
Может, если бы демоны отошли от поля, убрались из туманной пелены, они бы разорвали порочный круг? Но воины Габа не пропускают их. Ставят заслоны, чтобы не допустить вторжение в сердце Сатара.
Вечная война… для двух миров. Связанных случайно в точке на Вандарфских полях.
– Наши шаманы и летописцы поняли, что за мир нас встречает. Сата-а-ар, – хрипло протянул Ахнет. – Мир поиска, так любимый харой. Почти так же сильно, как Керракт. Однако сердце у Судьбы сделано из вулканического огня.
– Мир поиска?
– Мир путей… для всех, кто ищет, – демон ухмыльнулся. – Каждый ищет что-то свое, да, хара? Путь домой, путь к ответам, путь к сердцу. И все, кто заблудился, чувствуют зов тропы. И ты тоже почувствуешь, если сможешь освободиться от оков.
Да он не рогатый маньяк, а просто демон-романтик, чертов поэт Междумирья!
– Я не уверена, что хочу освобождаться, – прошептала тихо.
– Познала счастье принадлежности? – в его голосе почудились нотки уважения.
«Я узнала любовь», – ответила мысленно.
– Так что с
