Единственное желание. Книга 3 (СИ) - Надежда Черпинская
Боль стала такой острой, что она согнулась пополам. Уткнулась лицом в бездыханную грудь атамана, не замечая окровавленной одежды. Не замечая больше ничего.
Слёзы душили, слёзы заливали глаза, слёзы заполняли душу до краёв, в слезах утонуло сердце, и стук его звучал всё тише и тише… Едва-едва различимо.
Стук сердца…
Настя замерла на мгновение. Отчаянно всхлипнув, умолкла, как по волшебству.
Показалось? Ведь так не бывает… Не бывает… так…
— Живой…
Голос дрогнул. Слово, упавшее с пересохших губ, никто не расслышал. Дэини вскинула лицо, в глазах — почти безумие.
— Жив! Он жив! — вскрикнула она. — Великая Мать! Сердце…
Настя только сейчас заметила, что вокруг собралась уже целая толпа, и рядом скорбными изваяниями застыли её друзья. Смысл её истеричного возгласа не сразу достиг их разума.
Первым понял Кайл. Надежда, воссиявшая в его глазах, смешалась с недоверием. Полукровка тотчас очутился на земле, подле Насти, склонился над телом Ворона, сжал запястье, приложил ухо к груди, присмотрелся.
И на лице его расцвела улыбка. Такая широкая, что даже зубы блеснули, вопреки обыкновению.
— Дышит! Поверить не могу! Дэини, дышит!
С другой стороны уже склонился над другом Наир. Что-то недоверчиво и радостно бормотал Далард.
— Конечно, дышит… — отозвалась откуда-то сверху одна из леснянок. — Зачем бы мы мертвяка тащили?
Настя только смотрела отрешённо на окровавленное тело Ворона, и захлёбывающаяся радостная благодарность в мыслях её путалась с невозможностью поверить в очевидное.
Вот он — тот, кого уже оплакала, и он жив!
Так бывает только в сказках. Мёртвая вода, живая вода…
Он рухнул в пропасть. С высоты, которую даже вообразить сложно. В реку, ледяную, стремительную, бездушную. Двое суток он провёл в водах Реки Скорби. Его не убили топчихи, или ещё какая-нибудь нечисть. Он не пошёл ко дну. Его выбросило на берег.
И его нашли леснянки. Не оставили умирать одного. Не добили, как велит им закон. Или просто из жалости — дабы не мучился.
Они принесли его сюда. Где, по счастливой случайности, именно сегодня оказалась Настя и её спутники.
Может, это сон? Чудесный сон. Ведь Дэини так хотела этого — снова увидеть вифрийца, мечтала повернуть время вспять. И вот Небеса её пожалели и послали ей славный сон.
Сейчас она проснётся, и всё снова обратится в прах.
— Эл, хороший мой… — Настя приложила руку к бледной щеке. — Ты меня слышишь? Мы тут, рядом. Держись!
Судорожный вздох, губы атамана дрогнули, но произнести ничего он не смог.
— Слышит, слышит… — слёзы снова потекли по щекам, но теперь уже слёзы радости. — Эливерт… Я думала, что ты… Светлые Небеса, я чуть с ума не сошла! Паршивец ты этакий! Не смей сдаваться! Ты будешь жить!
— Нет, он умрёт. Умрёт.
Холодный бездушный голос упал сверху, как каменная глыба. Настя подняла бешеные зелёные глаза на Царственную Сатифу.
— И кому вы сделали лучше? — леснянка укоризненно посмотрела на притихших дриад из дозора. — Законы создают, чтобы их исполнять. Закон нашего племени: убей чужака! Сделай вы это там, у Лидоны — и совершили бы благо. Милосердный поступок — вы избавили бы этого смертного от страданий.
— Но он… — одна из леснянок осмелилась поднять глаза и тотчас снова потупилась. — Он ведь совсем не опасен. Убить беспомощного… Да и река его пощадила! Разве такое бывало прежде, Мать Сатифа? Лидона всегда убивает. Всегда. Мы так удивились. И не стали. Мы решили, это не просто так… Пусть его судит Дарующая Жизнь!
— Суд ему устроить? — расхохоталась предводительница племени, но тут же оборвала свой короткий злой смех. — Справедливую Казнь? Сёстры, да разве вы без Суда не видите, кто перед вами? Да на нём столько крови…
Леснянка скривилась брезгливо.
— Я не о ранах его сейчас говорю… Думаю, все меня понимают? — Сатифа посмотрела прямо в глаза Насти. — Я про кровь, что на руках этого смертного. Яд ненависти его жестокую душу давно отравил. И жалости он не знает. Так зачем нам его жалеть? Ему не миновать смерти. Он всё равно обречён. Посмотрите на него, разве способен выжить тот, кто прошёл Лидонское ущелье?
— Он выживет, — упрямо бросила Настя. — Ты его не знаешь, Мать Сатифа. Он выживет!
— Вот! — вздохнула леснянка. — Убей вы его там, где нашли, и этим людям не пришлось бы скорбеть о своём друге второй раз. А теперь… Жаль мне тебя, Дочь Огня, но я не нарушу закона. Он не выживет. Даже если бы смог выкарабкаться. Я вынуждена довершить то, что не смогла сделать Река, и мои нерадивые сестры. Каждый чужак, пришедший в наш лес, умирает. Он не станет исключением.
— Но он наш друг! — Настя вскочила, не веря своим ушам.
После всего пережитого — и снова!
— Ворон такой же наш друг, как Наир. Почему вы нас называете гостями, а его — чужаком? Почему ты не хочешь сохранить ему жизнь? Он ничего тебе не сделал и не сделает! И этому вашему… лесу. А кровь… Да разве на твоих руках меньше крови? Вы тут всех подряд убиваете, даже имени не спросив. Чем вы лучше Эливерта? Я не позволю! Я за него убью!
— Благодари Небеса, дитя, что ты под защитой Хозяина! Иначе ты бы сейчас уже была мертва, — спокойно молвила Сатифа, прищурив янтарные глаза. — Как и твои друзья. Вот ответ тебе. Вы живы, благодаря милорду Кристайлу. А твой Наир — потому что глупышка Вереск оказалась слишком медлительна и позволила ему открыть рот, прежде чем выстрелить. Но здесь я решаю, кому жить, а кому умирать. Всё это слишком затянулось…
Сатифа отвернулась и повелительно махнула своим.
— Делайте то, что должно!
Леснянки тотчас оттолкнули в сторону людей. Одна из них, медленно, как бы нехотя достала лук из колчана за спиной и стрелу, прозрачную как лёд. Отошла.
Две другие подняли под руки обмякшее тело атамана. Окровавленная его голова склонилась на грудь, ноги волочились по земле, будто он собирался встать на колени.
Эл застонал чуть слышно.
Настя смотрела на всё это расширившимися от ужаса глазами. Да что же они все, так и будут стоять, и ничего не сделают?!
— Так нельзя! — закричала Рыжая отчаянно.
Вырвалась из цепких пальцев Шаэлгарди, стремившейся её удержать, шагнула смело вперёд, встала между лучницей и полуживым разбойником, раскинув руки.
— Дэини! — испуганно вскрикнул Кайл.
Лесные девы взяли безоружных рыцарей в плотное кольцо. Никто им вроде не угрожал. Но выглядело это как-то предупреждающе.
— Так нельзя? — хмыкнула Сатифа, изумлённо распахнув свои кошачьи глаза. — Дитя, ты станешь меня, на моей же земле, учить, как можно, а как нельзя?
