Волаглион. Мой господин. Том 1 - Софи Баунт
Помогло.
Ночной кошмар расплывается и уползает в подворотню мозга, отвечающую за бредовые сновидения. Очень оно мне надо — видеть этот дом и во сне!
Побурчав минуту — прям вредный старикашка, — я поднимаюсь, яростно пинаю одеяло и спускаюсь на кухню. Забываю надеть кофту. Может, голым ходить? Будто кому-то есть дело до моего внешнего вида!
Стесняться нечего. На пузе даже кубики просвечиваются. Вроде бы...
— Хоть бы штаны в стирку закинул, — слышу холодный голос Инги у окна. Она поливает бегонии. — Сколько ты ходишь в этой бомжатской ветоши? Несколько месяцев, что здесь живешь?
Невеста откладывает лейку, подставляет табуретку к кухонным шкафам и достает коробку со столовыми приборами. Звенит вилками, усердно натирая заляпанное серебро замшевой тряпицей.
С тех пор как Инга акклиматизировалась в доме, она нещадно хозяйничает по вопросам уборки. Ее это успокаивает. Как наркоман получает удовольствие от сокрытия проблем под завесой галлюцинаций, так и моя Инга расслабляется, смывая грязь, отрешается от мира за процессом чистки.
— Спешу напомнить, что я не живу, а брожу не упокоенным трупом. Как и ты, милая.
Рон хмуро косится, но продолжает кидать мух на зажиточную паутину Жоржика.
— Поэтому ты решил зарасти плесенью? — журит Инга принюхиваясь. Вдруг воняю? Она будет счастлива унизить меня и этим.
Беру с корзины на столе шоколадный маффин. Откусываю, поворачиваюсь к Рону и давлюсь. Еще бы не подавиться! Я хотел перевести на него стрелки неряшливости, на того человека, который ходит, как привокзальный алкаш. Но… не ходит, а — ходил.
Раньше на нем можно было увидеть только майку, заляпанную жиром. И порванные тре́ники. Сейчас он вполне прилично одет: джинсы и красная футболка с изображением Парижа.
Инга любит Францию. Рон так угодить ей хочет? Уму непостижимо!
— Ини права, — острый возглас Илария, читающего книгу Зигмунда Фрейда. Парень сидит в махровом халате с полотенцем на голове и бултыхает бокал с вином. — Я услышал запах твоих штанов, когда ты еще с лестницы спускался. В сочетании с моим Шато Лагранж — это оскорбление. — Он мечтательно закатывает глаза, — Ах, увидел футболку Ронни и вспомнил прошлое. Как гулял по светлым улицам Парижа. М-м-м, божественные моменты. Днем — модные показы. Вечером — потрясающее вино. Элегантный аромат с нотами шоколада, вишни и обжаренных орехов. На языке бархатистый вкус. Глаза радует вид Эйфелевой башни, сверкающей во тьме. Magnifique! Русалки в душе поют!
Начинается...
Поллитра алкоголя и Иларий начинает восхвалять изыски прошлой жизни.
Бросаю надкусанный маффин в корзину и прислоняюсь лбом к промозглому окну. Если спор с Ингой не прекратить вовремя, он затянется до ледникового периода. Побрюзжать на меня — последняя оставшаяся радость для нее.
Однако тешить эго невесты я не намерен.
Двор запорошило мелким снегом. Сквозь тонкий слой облаков поблескивает солнце, рождает мерцание на зефирном полотне, будто некая расфуфыренная особа растеряла груды бриллиантов. Хочется выйти. Прыгнуть в сугроб. Потушить горящие мозги. Вспомнить те несколько раз из детства, ничтожные несколько раз, когда я умудрялся выпорхнуть из клетки, сооруженной собственным отцом, и почувствовать себя живым человеком. Попробовать вкус пушистой замерзшей воды, услышать треск льда под ботинками и шелест фейерверка над головой, налепить пухлых снежков. Пусть мне и удавалось лишь тихонько постоять в сторонке, совсем одному, в колющем душу уединении… но эти моменты помогли сохранить рассудок, помогли не пойти по стопам чокнутого отца.
Дымка ушедших дней растворяется. Я возвращаюсь в реальность.
— Даже смерть не способна тебя образумить, — продолжает корить Инга, убирая столовый набор обратно на полку. — Ты абсолютно не замечал, сколько я делала для тебя. Гнался за межгалактическими достижениями, а сам не мог за собственным домом уследить. Ты в курсе, что до моего появления жил, как в помойке?
— Ах-х-х, — Иларий томно вздыхает на фоне женского скулежа, — а как же прекрасно было в объятьях дождливого Лондона…
— Столько времени провел здесь, — повторяет Инга. — И ни капли не изменился! Ничего так и не понял!
Ударив ногой по батарее, я разворачиваюсь и неожиданно грубо гаркаю:
— Ты права! Не изменился. Как и ты. Так вот возьми и постирай мне штаны. Будто от тебя еще какой-то толк может быть!
Хватаюсь за правое ухо: в нем разгорается тупая боль, ибо Инга кинула в меня толстенной книгой Илария, а затем — убежала наверх. Ей-богу, обиженный ребенок. Вот теперь я ее узнаю́.
Истеричка!
Рон темнеет лицом, но молчит.
Пока я делаю капучино, Иларий пересекает комнату и подбирает источник своего утреннего удовольствия в бордовой обложке. Нет, правда. Книги и гитара — извечные спутники парня. После бокала вина — еще и пустая трепотня о путешествиях по Европе.
Наш смазливый Златовласик учился на дизайнера, более того, в двадцать лет он уже создавал собственные коллекции и практиковался за границей. Настоящий талант. Скучает по пестрым костюмам. Я бы тоже скучал. К сожалению, мой бизнес пролегал через строительную нишу. По чему скучать? По укладке камней? Или по наливным полам?
— Раз уж заговорили о бытовых обязанностях, кто обед сегодня готовит?
— Ты. Кто ж еще? — отзывается Рон на вопрос Илария.
Громко чавкая, этот паразит доедает блины с черникой, которые приготовил Иларий. Инга ушла — можно не притворяться английским герцогом.
— Нет, хватит, — парень бросает книгу на кофейный стол.
Я подхватываю свою кружку, дребезжащую от удара бумажным кирпичом по стеклу.
Иларий сипло ноет:
— Я каждый день вас обслуживаю!
— Хочешь, чтобы я приготовил? — Рон смеется, оттирая футболку от черничного джема. — Боюсь, твой желудок мою стряпню не осилит. Помнишь, я пожарил картошку? От нее блевали даже тараканы. Или Рекса попросим? Он думает, что маргарин — это рыба.
Я суплюсь.
— Ой, завались. Откуда мне было знать, что это масло? Я не кухарка!
— А я, по-вашему — кухарка, значит? — Иларий снимает полотенце с головы и бросает на пол.
Красный, как наливное яблоко в снегу. На фоне его светлых волос смотрится именно так. Рон хохочет. Темно-фиолетовые крошки выпадают из его рта и пачкают футболку.
И это меня они свиньей назвали?
— У нас вроде дама есть, — не унимается парень.
— Да, пойди скажи Саре, чтобы она Рексу штаны постирала, — прыскает Рон.
— Я про Ингу!
Рон становится серьезным и, пожав плечами, пресекает мысль Илария:
— Она еще не в себе.
