Волаглион. Мой господин. Том 1 - Софи Баунт
Виса вылезает из джакузи, приближается и садится на корточки. Я отворачиваюсь, не желая рассматривать голого мужика, хотя его черные тату-браслеты снова привлекают мое внимание, вызывают эффект дежавю. Где-то я их видел.
Я одариваю Вису возмущенным взглядом, ибо мерзавец садится на колено прямо передо мной и паскудно улыбается, затем опускается рядом, спиной к стене. Девушка, от которой яро защищаюсь, залазит на него.
— И кровь у них слаще, — щебечет вампир и трепет щеку девушки. — Хотя есть и другие плюсы в том, чтобы охотиться на них, да?
Он мелодично смеется. Я закрываю глаза. В следующую секунду каждую клетку тела охватывает паника. Ноги дрожат. Клыки Висы вылезают изо рта, а радужки обагряются, словно в малахитовом лесу начинается кровавый дождь, омывая листья бордовыми слезами.
— Такому как ты нужно прислушиваться к зову природы, — шепчет Виса. — Наша сила питается нашим состоянием.
Он склоняется, но я подскакиваю и кидаюсь к двери, хватаюсь за ручку и...
Открыто!
На эмоциях чуть ли не визжу. Несусь в коридор. Дверь захлопывается за мной. Добежав до гостиной, я останавливаюсь и опираюсь о колени. Дыхание гарцует.
И что это было?!
Виса — еще одна чокнутая мразь дома! Вопрос времени, когда крышу сорвет и у меня, разве можно сохранить рассудок в таком месте? Перед глазами проносятся события последних месяцев: убийство, вырезанное сердце — оно бьется! — мое мертвое тело, Ингу сбивает автомобиль, окровавленные клыки Висы, девушки под гипнозом, черные глаза Сары, смерть, смерть, смерть...
И тонны алкоголя не заглушат образы, пожирающие остатки извилин. Поверьте, я пытался! Напивался до потери сознания — и ничего! В пьяном угаре мне только хуже.
Хлюпанье. Где-то рядом. Ошалело вытираю потный лоб и поднимаю голову, вижу в кресле Рона, потягивающего, судя по запаху, эспрессо. Он рассматривает меня, как врач, ищущий чумные бубоны.
— Познакомился с нашим клыкастым обаяшкой?
Я срываюсь на такой оглушительный ор, что поют оконные стекла:
— Издеваешься?! Дурдом! Что не так с этим домом? Со всеми вами!
Рон пожимает плечами и включает телевизор.
Хватаю статуэтку Зевса и запускаю ее в стену. Прямо в портрет ведьмы! Между глаз! Сара красуется на холсте, обрамленном золотом, в длинном фиалковом платье — сверлит домочадцев испытывающим взглядом королевской кобры.
Нет, ну мыслимо? Украсила собой любимой всю стену гостиной. Выпендрежница!
Надо будет покромсать ножом это вшивое полотно! Посмотрите на нее! Красавица расфуфыренная!
Ударяю ногой по тумбочке. Прыгаю от боли. Затем — бегу в подвал.
Хватит! Придушу стерву. Наемнику перережу глотку. Вису в джакузи утоплю!
Спрыгиваю с лестницы, отбив себе пятку. Хромая, спешу в пыточную, но встречаю Илария. Блондинчик сидит под дверью-тайником, крутит в пальцах ключ.
— Ты чего здесь?
— Хотел открыть дверь, — невесело улыбается он. — Они зовут, слышишь?
— Кто зовет? Призраки убитых?
Я осматриваю дверь. Бордовый крест мерцает в полутьме, воздух сгущается, тяжелеет и колышется — но в ушах тишина. Ничего не слышу. Разве что… приглушенный скрип и шепот. Не уверен.
— Угу...
— Почему не открыл? — спрашиваю, проводя по блестящему бордовому кресту.
Холод колет кожу. Надо бы расспросить Сару о тайнике, последнее время мне удается общаться с ведьмой без криков и ругательств. Оба осознали: нрав у нас горячий. Что у меня. Что у нее. Вот и подстраиваемся. Хотя, почему бы ей просто не упечь меня в призрачный карцер, как остальных?
— Ключ не подходит. Представляешь?
Иларий растерянно озирается, жмурится, дерево колупает, ключи раскачивает на мизинце, словом, волнуется.
Мне грустно видеть его таким. Иларий — единственный, чье общество мне приятно из-за флюидов совершенного доверия. Во многом он странный. Но какой-то родной. Сверхобаятельный, добрейший человек, предлагающий всем блинчики по утрам. Иногда мне кажется, если его проткнуть, вылезет розовая сладкая вата. Он любит меланхоличные фильмы, вроде Хатико; по четыре часа выбирает наряды; растит на окнах десятки цветочных горшков; нянчится с домочадцами и обожает любого рода истории, даже если вы рассказываете одно и то же, он будет слушать и в каждом рассказе находить что-то новое. В общем, наблюдать его опечаленным мне очень больно.
— Подожди, — я изумленно смотрю на парня, — за все время, что у тебя была связка, ты так ни разу ключом и не воспользовался? Даже ради интереса?
— А ты воспользовался, когда я одолжил ее?
Ага, поймал. И то верно. Была возможность узнать правду, а может, и спасти мучеников за дверью, но… я струсил! Удрал! Почему? Да потому что эта дверь олицетворяет одно — гибель. Вижу бордовый крест (или свое истерзанное тело) и вспоминаю главное. Я мертв. Неверный шаг. Шажочек. И все закончится. Я больше никогда не наслажусь курицей в кисло-сладком соусе, не смогу ощутить любовь прекрасной девушки, в зеркало себя не рассмотрю… У меня осталось всего ничего. Крупицы радости. Ведь я не собираюсь оставаться в доме. Лучше умру. Окончательно.
Вопрос — как?
Я кусаю губу и киваю.
— Справедливо. Кстати, давно хотел спросить. Ты был там? За дверью.
— Бывал. Правда, помню смутно. Помню лишь непреодолимый, всепоглощающий страх. Там было нечто... не скажу точно... но ужасное. В голове обрывки. Когда возвращаешься, сохраняются только эмоции, которые ты испытывал. Я... не хочу возвращаться туда, Рекс. Поэтому не пробую открыть дверь.
— Тогда зачем пытался это сделать сейчас?
— Голоса… Они умоляли открыть. Больше не могу их выносить!
Я вспоминаю, что тоже слышал звуки из-за двери в прошлый раз, но сейчас почему-то тихо. Наружу никто не рвется.
— Сара сжалилась и выпустила тебя оттуда? Или наоборот — отправляла в наказание?
— Туда меня отправил другой... человек.
— Кто же?
Иларий утыкается лицом в колени.
И без него ясно. Волаглион. Таинственный незнакомец — единственный полноправный хозяин дома, как и ведьма. И с ним мне еще предстоит познакомиться.
Прелесть.
Я резко оборачиваюсь на бряцанье цепей. Звук идет из комнаты пыток. Что-то я задержался. Куда испарилась неукротимая ярость к Саре и желание ее задушить?
Нет, оно на месте.
Стискиваю челюсть и шлепаю к пленнику, однако ведьмы в комнате и дух простыл. Здесь лишь дергающийся наемник. Он размахивает цепью на левом запястье, и когда я ступаю за дверь — высвобождается.
Вот сволочь!
Мужчина
