Хранитель чаек (СИ) - Разумовская Анастасия

Ювину он нашёл в кабинете. Девушка, опершись о локоть, читала толстую книгу с цветными иллюстрациями. Ларан подошёл, обнял её за плечи. Невеста вздрогнула.

— Это обязательно? — спросила она.

Он не ответил, да и не нужно было. Поцеловал в висок, а затем шею. Ювина поёжилась, отодвинувшись.

— Ну, хорошо. Но не надо так, Лари — щекотно. Сможешь сделать это быстро?

— Ю, заткнись, пожалуйста, — грубо попросил он.

Невеста пожала плечами.

— Поможешь мне снять платье? Или позвать Илику?

— В бездну Илику, — проворчал солёный король, быстро расшнуровывая её корсет.

Когда Ювина скинула платье и оказалась перед ним в одной сорочке, то с любопытством глянула на жениха и спросила:

— Я красивая?

— Неважно, — ответил он сердито, сам не понимая, на что злится.

Всё было не так, всё не клеилось.

— Ну, ты же должен мне какие-то комплименты сказать, — растерялась она, взирая на Ларана равнодушными синими глазами.

— Почему? — удивился тот. — С чего ты взяла?

Она чуть покраснела.

— Я читала в книге…

Он с любопытством заглянул через её плечо в щедро проиллюстрированные страницы.

— «Душа моя, прекрасная дама сердца моего, — прочитал вслух, — солнце скрывается от стыда в облаках, когда ты расчёсываешь свои золотые кудри. В твоих лазурных глазах могут утонуть тысячи кораблей…»

Ларан заржал. Она треснула его по лбу, краснея, как маков цвет.

— Между прочим, очень трагичная книга, — зашипела. — Он потом погибает. Чурбан ты бесчувственный!

Она захлопнула толстый том, но он отодвинул невесту в сторону и снова открыл его.

— «Я люблю тебя, мой господин, мой отважный рыцарь, — пропищал торжественным голосом. — Моя душа трепещет, и всё тело пылает, когда ты целуешь подол моего платья…». Ага, ясно. А что тут?

Ларан пролистнул несколько страниц. Ювина попыталась забрать у жениха роман, но тот заслонил его руками.

— «Я умру за тебя, о моя любимая! Я отдам за тебя жизнь свою, о песня сердца моего». Богиня! Ю, что за бред ты читаешь? Ну кто так умирает? На трёх страницах он только прощается… Сдохни уже, парень, сделай милость.

— Отдай!

— «Его страстные губы коснулись её невинных, как майская роза, уст…». А вот это уже интереснее. Когда розы лишаются невинности? В июне? В июле? А главное — как? Я бы посмотрел.

Ювина звонко рассмеялась.

— Ты невозможен, Лари. Отдай мою книгу!

Он поднял увесистый том над головой и ухмыльнулся.

— Отними!

— Ты — мальчишка, — фыркнула она. — Я честно пыталась подготовиться к нашей брачной ночи. И я не виновата, что не нашла ничего лучшего, чем «Гибель Арчисвальда».

— Давай, я тебе сам всё покажу? — устало спросил Ларан, бросил книгу на стол, обнял Ювину, закрыл глаза и поцеловал в губы.

Она с минуту терпела, затем отстранилась.

— Фу. А можно как-нибудь обойтись без этого?

Жених тихо выругался.

— Ну ладно, если нельзя, то нельзя, — расстроилась Ювина, закрыла глаза и послушно подставила губы.

— Всё, я сдаюсь, — сказал он. — Давай выпьем вина?

— Ты же вроде как лучший любовник Элэйсдэйра? — удивилась она. — Что не так?

— Всё.

Ларан налил им обоим вина в бокалы. Новобрачные выпили. Снова покосились друг на друга. Король пиратов вздохнул, открыл ещё две бутылки, одну пододвинул невесте, другую себе. Спустя ещё полбутылки, притянул Ювину к себе, накрыл грудь ладонью, смял…

— Ой, — охнула она. — Может надо сначала рубашку снять? Как думаешь?

Он молча пододвинул ей недопитую половину.

— Ты не расстраивайся, — прошептала она, когда он, спустя полчаса, уложил её на кровать. — Может, в другой раз получится? Просто, знаешь, ты мне как Вальди… У меня чувство, что я инцестом с тобой занимаюсь… Согласись, сложно воспринимать всерьёз человека, который вытирал нос рукавом…

— Спи, Ю, — шепнул Ларан. — Ничего не бери в голову. Я что-нибудь другое придумаю.

Она кивнула, и вскоре дыхание девушки выровнялось. Ларан взял нож, разрезал себе запястье и долго смотрел, как по белой простыне растекается красное пятно… А затем перетянул рану, подошёл к окну и взглянул на мутное жёлтое пятно в небе и на яркие костры. Народ ещё не расходился, праздновал. Несостоявшийся муж хмыкнул. Встал, вышел из комнаты и направился в башню. Солнце давно село, и, должно быть, Эйдэрд уже снял защитный купол с архипелага. Медвежьи корабли взяли курс на Солёный остров…

Ларан отхлебнул вина из бутылки. Нет, впрочем, нет. Медведь не поведёт корабли ночью. Он подождёт утра. «Твоё здоровье, друг!» — прошептал бывший герцог и замер, обернулся к её дверям. Ему вдруг вспомнились её мягкие и жадные губы, нетерпеливые руки…

Он прислонился лбом к её дверям.

Джия была похожа на него. Она тоже целовалась как в последний раз, отдавая страсти всю себя.

«Спи, девочка. Пока спится».

Тряхнул головой, прогоняя наваждение, и вновь продолжил путь. Он, конечно мерзавец, но не до такой же степени.

Кабинет встретил своего герцога сумрачной пустотой стен. Ларан провёл рукой по ровным поверхностям карт. Почти во всех этих странах он побывал. И уж точно со всеми торговал. Иногда, когда герцогу хотелось себя пожалеть, он думал, что, если бы родился в другой семье, то отправился бы туда, где заканчивались карты. Новые земли будоражили его воображение.

— Что ты делаешь, Ларан? — задребезжал старческий голос. — Ты сошёл с ума?

— Отстань, дед, — фыркнул тот.

— Ты сейчас ставишь под удар всех твоих чаек, — не унимался тот. — Ради баб.

Ларан опустился на стул, положил локти на стол, уткнулся в них лицом.

— Если бы я знал, каким ты станешь, я бы тебя утопил сразу после твоего рождения.

Морской щит расхохотался.

— Что ж не утопил? Ну, не после рождения, а после первого выхода в море? Когда вдруг оказалось, что у сына Морского щита — о позор! — морская болезнь?

Дед промолчал. Да и что тут скажешь? Не утопил, потому что — наследник. Потому что, надеялся, что перерастёт. Не перерос. Хотя и полюбил море, найдя в нём родную душу.

«Как же ей идёт мой голубой костюм, — вдруг подумал Ларан. — Как будто она — мой брат… Тот, что не был рождён… Так, стоп. Табань-ка давай».

Герцог знал, что женщины — его слабость. Он был влюбчив. И никогда бы не причинил женщине зла. Но не хватит ли? Нельзя поддаваться слабости, если от неё зависит не только твоя жизнь. Ларан и так практически прямым текстом дал ей понять, что узнал её, и предложил ей свою помощь. Вот только Джие не нужна помощь. Она не за ней пришла.

Ларан встал. Нужно срочно охладиться. Открыл потайную дверцу и отправился на крышу.

Небо строго взглянуло на него всеми своими звёздами. В темноте он увидел Джию, которая сидела на краю крыши и смотрела вниз, на костры. Медные волосы трепетали на ветру. Девушка накинула на плечи голубую куртку, а подол разноцветной юбки расправила по черепице.

Ларан присвистнул, чтобы сообщить о себе и не испугать, а затем подошёл и сел рядом. Княжна обернулась. Серые глаза казались огромными на бледном лице.

— Пойдём, — вздохнув, сказал он.

— Куда? — безжизненно отозвалась девушка, и Ларан вдруг осознал, что темные полосы под глазами это не тени, а следы слёз.

Вопреки доводам рассудка, на сердце защемило. Герцог не привык, что его женщины плачут. Разве что от счастья. Но счастья на лице Джии не наблюдалось.

Он притянул девушку к себе.

— Хочешь расскажу тебе, как открываются Радужные ворота?

— Шутишь?

— Ты же спрашивала меня, как их открывают в мое отсутствие. Ответ прост: есть надёжные люди, которые могут это сделать. Те, кому я верю. Нам завтра предстоит бой. Ты — моя женщина, Джия, и же могу на тебя положиться, верно? Грядёт тяжёлая битва и, как знать, возможно, мне понадобится твоя помощь…

Она напряглась в его объятиях, и он почувствовал, как колотится её сердце.

— Не надо! — пискнула.

И тут же услышала плач Айяны. Далёкий и душераздирающе-горький. В конце концов, если Ларан хочет умереть, почему нет? В отличие от сестры, он делает свой выбор сам.