Шарлотта Физерстоун - Похоть
— Не волнуйтесь, моя ненаглядная. — Тихие, ласковые слова легко сорвались с языка Тейна.
— Мне не нравится, как этот пес смотрит на меня, словно я — аппетитная и сочная отбивная из ягненка.
Несмотря на сковавшую все внутри напряженность, губы Тейна невольно растянулись в улыбке, и он от души рассмеялся шутке Честити:
— Откуда вы знаете, что ягнятина — его любимое блюдо?
Она с опаской посмотрела на Бела:
— Он выглядит одним из тех чудовищ, которые наслаждаются пожиранием самых невинных созданий.
Если Честити так боялась чудовищ, пожиравших невинные души, ей стоило всерьез опасаться не Бела — его хозяина. Тейн посмотрел на воплощенную добродетель: она взирала на него так, словно знала о таившемся у него внутри похотливом животном, этом необузданном звере, желавшем бросить ее на землю, задрать ее юбки и погрузиться в ее тело. Тейна охватило такое чувство, словно похоть томилась от голода, требуя немедленного насыщения. В этот миг принц не думал ни о наслаждении женщины, ни о неторопливом соблазнении, только об экстазе — своем собственном.
Как же Тейну не хотелось, чтобы эта невинная красавица просто сидела с ним рядом! Он желал, чтобы Честити извивалась от страстного желания, пылала от сексуального возбуждения. Мечтал, чтобы ее первый раз был восхитительно-бурным, всепоглощающим. Сейчас, в этом изголодавшемся состоянии похоти не было места для ленивых, неспешных нежностей и поцелуев. Никакого медленного обольщения. Это было бы плотское соединение. Дикое, первобытное совокупление. Ее первый раз был бы низменным, животным. Не прекрасным и нежным — какого, по мнению Тейна, она и заслуживала.
Нет, с Честити он не мог вести себя как чудовище!
— Вы доверяете мне, моя ненаглядная?
Голова Честити склонилась набок, и лунный свет ореолом засиял вокруг ее волос, придавая ей облик божественной девственницы, коей она, несомненно, и была. Ожидая ее ответа, Тейн изучал выражение ее лица, любовался ее мягко изогнутыми бровями, которые сейчас беспокойно хмурились.
— Я понимаю, что мне не следует доверять вам, но ничего не могу с собой поделать. Что-то глубоко внутри шепчет мне, что вы достойны доверия. Что я должна вам верить. Этот голос, там… — Честити запнулась, покачала головой и огляделась.
— Что же говорит этот голос? — спросил Тейн, скользнув ладонью дальше, под ее колено. Дыхание Честити сбилось, и этот прерывистый хриплый звук резким ударом отозвался в его чреслах.
— Этот голос, — прошептала она, — говорит о странных, незнакомых мне чувствах. Он заставляет меня страстно желать того, что — я точно знаю — греховно и безнравственно, того, чего я не должна ощущать. Разум твердит мне, что доверять вам — сущее безумство. Что вы — не тот, кем кажетесь.
Тейн мгновенно насторожился и занервничал. Что она могла знать о нем? Принц приложил все усилия, чтобы скрыть свой волшебный ореол мужчины-феи. Чтобы выглядеть не кем иным, кроме как титулованным джентльменом.
— Кто же я тогда?
Ее взгляд, вспыхнув, встретился с взором Тейна.
— Вы — тот самый скрывавшийся под маской незнакомец, который разговаривал со мной в ночь бала.
Закрыв глаза, Честити легонько потянула носом воздух.
— Я чувствую ваш запах — повсюду. Это порочный и притягательный аромат, возбуждающий и при этом одурманивающий. Я чувствую, что пробуждаюсь, и все же я сплю. Этот запах соблазняет, будит этот голос глубоко внутри меня. Точно так же было и той самой ночью. Я ощущала тот же самый аромат, и тут появились вы.
Руки Тейна по-прежнему тряслись, но он упорно скользил ладонями все выше, к колену Честити, туда, где атлас ее подвязки мягко касался кончиков его пальцев. Казалось, теперь сам сказочный принц был околдован. Зачарован блаженным выражением лица добродетели, вдохновленном ее словами.
— В этом аромате есть эротическая мужественность, взывающая к такой частичке внутри меня, о существовании которой я даже не подозревала. Частичке, которая меня страшит, потому что я не могу понять ее. — Тейн заметил, как Честити глубоко вздохнула, втянув в легкие побольше воздуха. — Я так отчетливо помню этот аромат! Сейчас искушающий запах снова здесь, совсем как тогда, когда он обволакивал меня в лабиринте. Я ощущаю ноты сандалового дерева и благовоний, смешанные со слабейшим ароматом кедра и жасмина. Это благоухание ночи и лунного света, леса и запретных, прекрасных земель. Даже теперь я могу чувствовать, как этот аромат окутывает меня.
Обвороженный словами Честити, Тейн все скользил ладонями вверх, плавно двигаясь уже по ее бедру. Потянув за атласную ленту подвязки, принц почувствовал, как она распутывается в его руке. В следующий раз он развяжет эту ленту зубами, страстно укусив плоть цвета слоновой кости, которая выглядывает над чулком. Но все это будет потом, а пока Тейн мог лишь вслушиваться в ее слова и с изумлением гадать, действительно ли нечто внутри ее, непорочной Честити, жаждало плотского наслаждения. Если она осознала, как гармонично может соединиться со своей сексуальной природой, наверняка подпустила бы его поближе к себе.
— Это ведь вы были прошлой ночью в лабиринте, не так ли? — поинтересовалась Честити.
Воспоминания о проведенных вместе мгновениях, о том, чем занимался с ней таинственный незнакомец, должно быть, всплыли в памяти Честити, потому что ее светлая кожа над лифом начала заливаться краской. Тейн любовался этим зрелищем, теперь он явственно представлял, как выглядела бы его суженая, вспыхивая от сексуального желания. Сам принц был сейчас целиком и полностью в сетях ее очарования, а похоть… о, она практически истекала слюной при мысли о том, как прорвется сквозь кожу своей жертвы и погрузится в самую глубину ее лона! Но похоть не могла оценить всю прелесть девственности Честити. Все ее значение. Похотью управляли лишь ее собственные страстные порывы, и все, что сделал бы смертный грех, это просто сломал бы преграду ее невинности. Тейн совершенно точно знал, что похоть не стала бы заботиться о наслаждении Честити, не ждала бы, пока лепестки ее лона увлажнятся и расцветут, раскрываясь для него под нежными прикосновениями. Нет, это именно Тейн и его темная волшебная сущность жаждали доводить Честити до крайней степени возбуждения, доставлять ей истинное блаженство. Это только Тейн мечтал превратить их первое чувственное соединение в нечто прекрасное и возвышенное — по-настоящему страстное. Такое ошеломительно пылкое, что Честити никогда не смогла бы, не допустила бы и мысли о том, чтобы отвергнуть его, жить без него. А потом она согласилась бы следовать за ним в волшебное королевство, к его двору сладострастных наслаждений.
