Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон
Амаранта отняла руку ото рта и позволила отвести себя к стулу, бросив на дядю Хэла исполненный ужаса взгляд. Дядя слегка покраснел и прочистил горло с сильным «кхмф».
— Я не это имел в виду, — сказал он неубедительно.
Несколько секунд Амаранта молчала, ее грудь вздымалась под складками бледно-голубого фишю. Она качнула головой, словно отвергая совет ангела у своего плеча, и стиснула руки в перчатках на коленях.
— Вы правда предпочли бы, чтобы он умер? — Голос ее звенел, как хрусталь. — То, что он предатель, важнее того, что он ваш сын?
Хэл закрыл глаза, лицо его ничего не выражало. Лорд Джон и Уильям беспокойно переглянулись, не зная, что предпринять.
Затем Хэл слегка поморщился и холодно взглянул на Амаранту своими бледно-голубыми глазами.
— Он сделал свой выбор. Я не в силах этого изменить. И я бы предпочел, чтобы его убили в бою, чем схватили и казнили как предателя. Возможно, пристойная смерть — единственное, что я еще могу для него сделать.
Он повернулся и тихо вышел из комнаты, оставив после себя лишь звук шипения горящих свечей.
* * *
Когда на следующее утро Уильям одевался к завтраку, его прервал бешеный стук в дверь. Отворив, он увидел мисс Крэбб в халате, с папильотками на голове и побагровевшим от крика Тревором на руках.
— Она сбежала! — С этими словами экономка сунула вопящего ребенка Уильяму. — Он ревел почти целый час, и я не могла больше выносить плача, честное слово, поэтому спустилась и нашла вот что!
Она гневно помахала сложенной запиской и, поскольку руки у молодого человека были заняты, сунула листок ему за пазуху, желая поскорее от него избавиться.
— Э-э… вы прочли? — как можно вежливее спросил Уильям, перекладывая Трева на одну руку, чтобы вытащить записку из-под рубашки.
Экономка нахохлилась, как рассерженная — хотя и тощая — курица.
— Вы обвиняете меня в беспардонности, сэр? — возмутилась она, перекрикивая вопли Тревора: «Мамамамамамама!» Потом глянула вниз, заметила, что Уильям стоит в одной рубашке и с голыми ногами, ахнула, повернулась и убежала.
Уильям задался вопросом, а не спит ли он по-прежнему, находясь в плену кошмара, но Тревор опроверг это предположение, укусив его за руку. Он закинул ребенка на плечо, деловито похлопал по спине — тот все еще продолжал визжать — и понес вниз в поисках помощи.
Уильям чувствовал странное спокойствие, как порой бывает во время ночных кошмаров, когда со стороны наблюдаешь происходящие ужасы.
Она сбежала. У него не возникло ни малейшего сомнения в правоте мисс Крэбб. Однако в своих мыслях он не мог продвинуться дальше простого факта исчезновения Амаранты. Она сбежала. Та часть разума, которой полагалось задавать вопросы и строить догадки, либо все еще спала, либо была парализована от неожиданности.
Уильям толкнул дверь и вошел в столовую. Отец сидел за столом в баньяне в пурпурную полоску, макая тост в яичный желток. При виде сына и его ноши лорд Джон бросил тост и, отодвинув стул, поднялся.
— Что, черт возьми, произошло? — резко спросил он, забирая Тревора. — Где Амаранта?
— Сбежала. — Стоило Уильяму произнести это вслух, в груди у него внезапно разверзлась пустота, как будто оттуда вырвали сердце. Он осторожно разжал ладонь и бросил на стол скомканную записку. — Оставила это.
— Прочти, — коротко сказал лорд Джон и сел. Он сунул Тревору в рот обмазанный желтком хлеб, волшебным образом заставив ребенка замолчать, и теперь покачивал его на коленях.
«Дорогой дядя Джон», — прочитал Уильям сквозь грохот сердца в ушах.
Меня безмерно огорчает, что я покидаю Вас таким образом, но я не в силах оставаться долее. Я могла бы сказать, что собираюсь утопиться в реке, но не хочу, чтобы Тревор считал собственную мать самоубийцей… Что же до его светлости — пусть бы помучился угрызениями совести, полагая, что толкнул меня на подобный шаг.
Я все устроила и возвращаюсь в дом моего отца в Филадельфии. Поручаю своего крошку Вашим заботам, зная, что с Вами он будет под надежной защитой. Мне невыносимо разлучаться с ним, но путешествие небезопасно. Кроме того, Тревор является наследником поместья и титула его светлости; он должен воспитываться, имея представление о своем наследстве и связанных с ним обязанностях. Я верю, что его светлость обеспечит это — и что Вы обеспечите постоянную любовь и защиту, так необходимые ребенку.
Пожалуйста, поверьте, я безгранично благодарна за Вашу доброту и заботу обо мне и моем сыне. Напишу, как только доберусь до места.
Мне будет Вас не хватать.
Прощаюсь… Такое чувство, что пишу это кровью своего сердца.
По-прежнему Ваша племянница,
Амаранта, виконтесса Грей
126
Каждый вечер я умираю, когда ложусь спать[300]
Фрэзер-Ридж
18 июня 1780 года
В комнате Маккензи царила тишина. Все в доме легли спать, и даже Адсо, забредший сюда час назад, похрапывал на коленях у Брианны, — нестройное кошачье урчание изредка прерывали повизгивания, когда он замечал во сне мышь. Один
