Пучок полыни - Svetlana
В торжественном зале начался шум и гам. Молодые мужчины соскочили со своих мест и призывали к вооруженному противостоянию. Дамы охали и ахали, а некоторые, спрятавшись за веера, шептались о непристойных делах, и от воображения краснея. Событие, призванное укрепить союз, превратилось в фарс, в унизительное зрелище. Запах перебродившего вина смешался с ароматом дорогих духов и наполнил воздух напряжением.
— А кто ж этот загадочный враг? — Задал вопрос один из старейших панов. Его голос, пропитанный годами опыта и политических интриг, прозвучал как гром среди ясного неба. — С кем дело имеем?
Теперь отвечать пришла очередь Владислава Косульского. Не теряя самообладания, князь вышел в центр зала и заявил:
— Пан Сигизмунд князь Южной Пании, — говорил Владислав, внимательно наблюдая за реакцией всех присутствующих зале панов, — это дело его рук. Он противился союзу наших княжеств и наконец, перешел все дозволенные границы. Решился на страшное — похитил мою дочь.
— Война! — Крикнул один из молодых панов, распаленный алкоголем и жаждой славы
— Война! Война! — Поддержали другие паны. В воздухе запахло кровью и порохом.
Настал момент выступления князя Артура.
— Тише! — Подняв руку в знак молчания, прокричал князь Артур. — Тише!
Все гости примолкли после крика молодого Бочинского.
— Мы не можем баснословно обвинять князя Сигизмунда. Нам нужны доказательства. Я уже распорядился об отправлении послов к князю и вскоре мы все узнаем. А теперь, господа, мы просим прощения, но в данной ситуации проведение празднества считаю не уместным.
Одним за другим приглашённые на свадьбу гости начали покидать зал, прощаясь и высказывая поддержку. Вскоре, зал опустел. Артур ждал этого момента. Он подошёл к князю и княгине Косульских и сквозь зубы произнёс:
— Знайте, я не из тех, кто может прощать. Я не потерплю позора! Его слова были как клятва, высеченная на камне, неумолимая и жестокая.
Через некоторое время, родители Марыси остались наедине друг с другом в своей комнате. И вот здесь, где никто не видит и не слышит их, Агния разрыдалась, кинувшись на грудь своего мужа.
— Я чувствовала, что — то должно случиться. Марыся слезно умоляла меня отложить свадьбу, но я…… — Агния ещё сильнее зарыдала, обвиняя себя в случившемся.
— Успокойся, — спокойно, даже с некоторым хладнокровием, велел супруг. Лицо его было непроницаемым, словно высеченным из камня. — расскажи мне то, что не знают они.
Агния подняла красные, зареванные глаза и махнула головой, в знак согласия. Она рассказала Владиславу все, что только знала от своей дочери. Владислав внимательно выслушал жену, отошёл к окну и, глядя в туманный рассвет, произнёс:
— Если я узнаю, что Марыся добровольно бросила семью, ради нищего русина, то она мне больше не дочь! Пусть вычеркнут ее имя из рода Косульских.
— Что?! — Испуганно смотрела Агния на Владислава. — Ты слышишь себя?!
— Мне не нужна обесчещенная дочь. — Владислав с огромной ненавистью смотрел на жену. — Она пошла вся в тебя. Такая же порода. Но это после, а сейчас собирайся, мы уезжаем.
— Куда?
— Я должен найти Марысю раньше Артура. Если ей суждено умереть, то пусть ее палачом стану я, а не этот щегол.
Агния ничего не понимала. Она даже представить боялась, что ожидает Марысю. В сердце ее боролись любовь матери и долг перед семьей. Туманный рассвет зловеще алел за окном, предвещая бурю.
Князь Владислав покинул комнату и с грохотом захлопнул за собой дверь. Вернулся князь, лишь спустя час.
— Теперь осталось только ждать, — сказал Владислав Агнии, которая не находила себе места. Холодный сумрак каменного зала давил, отражаясь в померкших глазах княгини.
— Что ты сделал?
— У меня свои люди в Южной Пании, им я доверяю. Вскоре мы все узнаем. Если Марыся, безрассудно поступив, бежала спасать мать русина в княжество Сигизмунда, то уже через два дня я буду знать все. Собирай вещи, мы можем в любую минуту отбыть из замка.
— Ты же простишь нашу дочь, — взмолилась Агния, — она ещё так молода, вспыльчива. Наверняка русин закружил ей голову, а она у нас очень добрая и доверчивая. Умоляю, не губи жизнь Марыси.
Князь Владислав ничего не ответил, стянул с ног сапоги, снял жупан и лёг на кровать. Агния прилегла рядом, положив свои руки ему на грудь, она уткнулась лицом в плечо мужа. Молчание между ними висело тяжелее любого проклятия. Агния чувствовала, как под ее ладонью медленно, тяжело бьется сердце Владислава.
Владислав молчал, но Агния знала, какие мысли роятся в его голове. Княжество Сигизмунда — давний враг, и появление там дочери князя Владислава могло быть истолковано как предательство, повод для войны. И если Марыся попадет в руки Сигизмунда, ее могут использовать как пешку в политической игре, а то и вовсе…
Агния подняла голову и взглянула на мужа. В полумраке она видела лишь его суровый профиль, упрямо сжатые губы. В его молчании читалась решимость, которую Агния не видела в нем уже давно. Но что он решил? Простить дочь или покарать? Оставить все как есть или начать войну?
Глава 10
Сильная боль, сковывающая все тело, не покидало девушку, которую внесли в юрту и положили на жесткий ковёр. Открыв глаза, Марысе в нос ударил спертый запах войлока и шкур. Внутри царил полумрак.
Оглядевшись, она заметила, что в жилище, а это было именно жилище, нет окон. Стены обтянуты войлоком, на полу наброшены шерстяные ковры. В самом сердце юрты, находился очаг, который служил для отопления в холодные осенние и зимние ночи и для приготовления пищи. Над очагом, Марыся увидела отверстие, сквозь которое в юрту поступал дневной свет. По краям, у войлочных стен стояли несколько сундуков, словно охранники, стерегущие юрту. На противоположной стороне, Марыся заметила огромную глыбу шкур убитых животных. Шкуры волков, лисиц, и даже медведя, были сложены друг на друга. Попытка подняться обернулась крахом — ноги подкосились, и она вновь рухнула на ковер. Именно в это время, в юрту вошла невысокого роста пожилая женщина. Сгорбленная старуха подошла к лежащей на ковру Марысе, наклонилась над ней и тощей рукой похлопала по плечу.
— Вставай, что разлеглась, — промямлила беззубым ртом женщина.
Марыся смотрела на странную старуху и не знала, что и сказать. Собрав всю оставшуюся силу, девушка, опираясь на руки, поднялась вначале на колени, а затем и встала на ноги. Голова кружилась, в висках стучало, но она чувствовала, как постепенно возвращается контроль над телом.
Старуха подошла к одному из сундуков, на котором стоял глиняный кувшин с пиалами. Взяв кувшин, женщина
