Вельмата. Длинные тени - Алёна Моденская
Игорь ничего не сказал. Отступил на пару шагов, оправил пиджак перед зеркалом. Потом повернулся и посмотрел ей в глаза.
Настя отвела взгляд. Потому что смотреть в Гошкины глаза было ужасно стыдно.
— Я позвоню, — улыбнулся Игорь.
— Угу. — Настя изо всех сил старалась не зареветь.
Наконец дверь за Игорем закрылась. А Настя села на стульчик в прихожей и бесшумно заплакала. Как будто прямо перед ней стоял Гошка и молча осуждающе на неё смотрел. Даже взгляд поднять невозможно. Хотя в прихожей, кроме Насти, определённо никого не было.
Чтобы отвлечься, Настя полезла в кладовку. Долго там швырялась, перебирая старую обувь, садовые инструменты и коробки, сумки и швабры. Достала самую ненавидимую вещь в доме — напольные весы. Может, там батарейка села? Увы, нет. Весы включились.
Настя поставила их на пол. Вдохнула поглубже и ступила на гладкую холодную поверхность. Сорок три. С её-то ростом сто шестьдесят два. Недовес.
Убрав весы, Настя подошла к зеркалу. Этот наглый Игорь прав — она стала похожей на суповой набор. Ключицы выпирают, рёбра можно посчитать, щёки впали. И да — есть-то, и правда, совсем не хочется.
Н-да. Дело грозит скверным оборотом. Если опять анорексия, то это опять терапия. Лечение, которое хлеще самой болезни. Притворно-сочувствующие взгляды родственников. Особенно Сашки. Она будет чаще всех названивать и интересоваться, не окочурилась ли её старшая сестрица. Как же она радовалась тогда. Гошки не стало, и она осталась королевой — при подаренной родителями квартире, ребёнке и муже. За которого выскочила, только чтобы выйти замуж раньше старшей сестры.
Недоедание делает характер человека скверным. Пора перестать осуждать Сашку и заняться собой. Поесть для начала.
Настя убрала весы. Пошла на кухню. Действительно, из еды — только растительное молоко с истекающим сроком годности, чай и крупы в банках, оставшихся ещё от бабушки Алины. Тыквы ещё есть. Но на них погадили собаки Котовых, так что они отпадают.
Сварив овсянку на воде, Настя с трудом запихивала её в себя, мотивируя пережёвывание каши тем, что это всё же лучше, чем терапия.
Надо бы закупиться продуктами в городе. Пока ещё есть возможность не свалиться снова в анорексию.
Полдня Настя занималась обзорами и планированием контента, потом всё же решила съездить в какой-нибудь супермаркет. Разумеется, стоило выйти на улицу, как с ней тут же поздоровалась тётя Римма. И собаки Котовых лают в кустах, стало быть, и сами хозяева где-то поблизости. Ну и ладно.
Пройдя метров десять, Настя вдруг передумала куда-то ехать и вернулась. Вместо поездки за продуктами ещё полдня прокопалась в палисаднике. Когда там заняться стало совсем нечем, просто стала шататься туда-сюда. Порадовалась, что за весь день не встретила ни одного привидения. Ни ледяной ломоты в руках, ни воя за ушами. Красота.
Когда начало вечереть, небо потемнело, а окна стали светиться оранжевым, Настя собрала садовые инструменты и уже собралась войти в подъезд, но тренькнул телефон. Поставив пакет на землю, стала шарить по карманам. Оказалось, Игорь прислал сообщение, где спрашивал, есть ли у неё планы на вечер.
— Напиши, что есть, — прозвучало за затылком.
Настя отпрянула и ударилась спиной об дверь. Оказалось, в полуметре от неё стояла Яна. Как она так неслышно появилась-то? Хотя какая тут загадка. Ведьма же.
— Сегодня тридцать первое, — выразительно произнесла Яна, нависая над вжавшейся в дверь Настей. — Пора.
Глава 12. Самый темный час
— Слушай, может, не надо? — промямлила Настя, жалея, что не успела свалить из города. — Оставим всё как есть, а?
Яна только насмешливо фыркнула. Она пришла при полном параде, впрочем, как обычно: алая помада, стрелки над глазами, высоченные каблуки. Видимо, собралась праздновать Хэллоуин, или что там местные отмечают.
— Местные отмечают Чипамаде — праздник засыпающего солнца, — со вздохом произнесла Яна. — На осеннее равноденствие.
— Я в курсе. Я в этом году в Растяпинск на него ездила. Вон, светильники привезла. — Настя указала на черепки на палках. У них уже глаза засветились.
— Прикольно, — улыбнулась Яна, склонив голову и рассматривая черепа. — Тоже себе такие заведу. Ладно, пойдём. Кстати, где тыквы?
— Тыквы? — перепросила Настя, чтобы потянуть время.
— Ты же вроде говорила, что у тебя их много.
— Да, вон целая гора, — кивнула Настя за плечо. — Бери сколько нужно, мне они всё равно без надобности.
— Вот и отлично. Ну, пойдём. — Яна взяла Настю за плечи и повела прочь от дома.
— Я в таком виде, — мямлила Настя в поисках повода отвертеться. — Мне хоть переодеться нужно.
— Это неважно. — Яна потащила Настю к зарослям, ведущим на заброшенный пляж.
— Слушай, подожди. — Настя вывернулась из Яниных объятий, когда они уже зашли за разросшиеся клёны. — Вот что. Я передумала.
Яна в ответ только рассмеялась.
— Ты не можешь передумать, — покачала головой ведьма. — Это не от тебя зависит. И ты всё равно прозреешь сегодня, хочешь ты того или нет. У тебя попросту нет выбора.
Настя вся сжалась и стояла на одном месте. Нос и глаза щипало от надвигающейся истерики.
— Зачем мне всё это, — просипела Настя, вытирая хлюпающий нос рукавом.
— Так уж сложилось. Да не бойся ты так, ничего страшного не случится. Наоборот, тебе станет легче. — Яна снова обняла Настю за плечи повела дальше. — А если ты во время прозрения останешься одна и без помощи, то вот это будет опасно. В лучшем случае лишишься рассудка.
— А в худшем? — всхлипнула Настя.
— Частей тела, — буднично произнесла Яна, пригибаясь под ветками боярышника. — А то и жизни. Иногда люди в такие моменты от страха умирают.
— Ужас, — прошептала Настя, роясь в карманах, чтобы найти платочек и высморкаться.
Вместе они вышли на заброшенный пляж и добрались до грота, вход в который огораживала красно-белая лента.
— Это что? — спросила Яна, пролезая под лентой и придерживая её для Насти.
— Тут нашли старые кости, — буркнула Настя. Подробности не
