Вельмата. Длинные тени - Алёна Моденская
— Ладно, заходите, — вздохнула Настя, пропуская гостя в дом.
Игорь вошёл, продолжая улыбаться, вытер ноги. Протянул Насте букет. Она, правда, не торопилась его принимать.
— Это вам, — произнёс Игорь так торжественно, будто в актовом зале школы вручал ей медаль.
— Спасибо, — сухо произнесла Настя.
Какой толк от этих цветов, ведь они даже корней не дадут. Завянут, и всё.
Но букет всё-таки взяла. Раз уж его притащили.
— Можете не разуваться, — бросила Настя по пути в комнату. Нашла вазу, налила воды, впихнула туда розы и водрузила на стол. Шикарный, явно дорогущий букет в её старой обшарпанной квартирке смотрелся нелепо.
— Это тоже вам. — Оказалось, Игорь ещё принёс большой торт и теперь всё с той же улыбякой маркетолога-мошенника протягивал его Насте.
— Зачем вы пришли? — устало спросила Настя, убирая руки за спину.
Игорь поставил торт на стол рядом с цветами. Наконец вернул нормальное выражение лица, без улыбяки типа «отдайте мне все ваши деньги, и я перееду вас машиной».
— Я хотел попросить прощения, — серьёзно произнёс Игорь.
— За что? — удивилась Настя.
— За рукоприкладство, — сказал Игорь так, будто ему трудно было выговаривать слова.
— Ничего. — Настя на автомате обхватила себя за плечи, на которых от хватки Игоря остались синяки. — Я всё понимаю.
— Мне ужасно стыдно, — вздохнул Игорь, глядя в пол. — Никогда не поднимал руку на женщин.
— И не поднимайте больше, — произнесла Настя, перетаптываясь на месте. Хоть бы он поскорее ушёл.
— Обещаю, — улыбнулся Игорь. Уже нормально, по-доброму. — Всё равно не могу себе простить. Вы же такая маленькая, хрупкая.
Игорь подошёл и положил руку на Настины пальцы, по которым пробежало тепло. И глаза у него ярко-зелёные, прямо как у Гошки. И так близко…
Настя проснулась ещё затемно и не сразу поняла, где именно. Деревянная стена, окно в наклон, из которого видно предрассветное небо. Значит, она на чердаке. Давненько она тут не спала. Как после бабушкиных похорон сон пришёл в норму, так она и перебралась в обычную спальню, а сюда приходила только если шорохи и шаги никак не давали расслабиться.
За стенкой, в чердачном сарае соседей что-то шебуршело. Скорее всего, летучие мыши. Ну и ладно. На её половину не залезают — и хорошо.
Небо стало понемногу розоветь, и в мягком утреннем свете проступили очертания Игоря, спавшего рядом. Только что-то с ним явно не так. Он какой-то весь синий. Настя осторожно дотронулась до плеча, и оно оказалось ледяным, будто его только что из холодильника принесли.
На шее что-то темнело. Настя приподнялась на локте и присмотрелась. Оказалось, у Игоря от уха по шее уходила глубокая рана, из которой на подушку натекла целая лужа тёмной крови. Да вся постель уже промокла. И на руке поверх одеяла тоже порез, и весь пододеяльник почернел от крови.
Так, надо… надо… Настя даже пошевелиться не могла. Дышать получалось слабо и через раз, голос пропал напрочь. Руки и ноги отказывались двигаться.
И тут Настя услышала звук. Слабый скрип. Потом ещё. Будто кто-то, стараясь не шуметь, прошёл внизу по большой комнате. Остановился. Потом поставил ногу на ступеньку лестницы. Стал подниматься, потихоньку, чтобы старая деревянная лестница не издавала лишних звуков. Шаг за шагом. Медленно и неотвратимо. Вот сейчас, через долю секунды из хода в полу чердака покажется его голова…
Настя проснулась. Пульс колотился у горла. Господи, ну и сны. Настя полежала немного на спине, не открывая глаз. Дождалась, пока сердце пришло в нормальный ритм. Пошевелилась. Прислушалась. Тихое, мерное дыхание.
Открыв глаза, Настя осторожно повернула голову. Небо посветлело, и на старом коврике проступил розовый квадрат окна. Игорь спал на спине, немного отвернув голову. Настя приподнялась на локте и посмотрела на его шею. Всё нормально — никаких порезов и крови. Контрастные линии шеи, ключиц, плеч. Настя слегка коснулась его руки. Тёплая гладкая кожа.
Слава богу. Настя откинулась на подушку. Чего только не привидится. Лёгкий эротический хоррор. Такое, надо признать, впервые.
И тут на неё обрушилось понимание. Очень вовремя Настя осознала, что оказалась в потели с мужчиной, которого почти не знала и видела всего пару раз. Причём в одну из встреч он посчитал её умалишённой и наставил синяков.
А его машина, на минуточку, стоит у дома. До сих пор. Так что ещё и все соседи в курсе, что Настя учудила. Приехали.
Как её угораздило? Он ей что-то подсыпал? Да нет, они же ничего не ели и не пили. Да и не стал бы… Так. А его-то как угораздило? Ладно, Вика — тут можно понять. Она хотя и стерва, но красивая. На Настю же смотреть жалко. Жалко. Может, он её пожалел? Ага, и для моральной поддержки решил с ней переспать.
От стыда хотелось выть. Надо же такое отчебучить. Может, просто гормоны? У неё же после Гошки и не было никого. И до него, впрочем, тоже. Отлично, теперь ещё и перед Гошкой стало стыдно. Будто она ему изменила. Хотя он умер несколько лет назад.
Так и в самом деле можно сойти с ума.
А что за звук? Настя прислушалась. По большой комнате внизу кто-то прошёл. Только не крадучись, как во сне, а совершенно спокойно. Уверенно. Стал подниматься по лестнице.
С каждым шагом и скрипом ступеньки у Насти ускорялся пульс. Наконец над полом стал вырастать чей-то силуэт, тёмный и слабо различимый в слабом утреннем свете.
Враньё. Она его моментально узнала. Только не могла ни пошевелиться, ни даже голос подать. Всё тело будто льдом сковало. Гошка невозмутимо подошёл к дивану. Бледный, весь в чёрном и в грязных берцах. В руках держал чёрную глянцевую урну.
Настя всё пыталась хоть что-нибудь произнести, попросить прощения или как-то объясниться, но голос отказывался звучать. Только по лицу потекли горячие слёзы. Гошка спокойно снял с урны крышку, протянул руку и опрокинул прямо на постель вихрь чёрного праха. Пододеяльник из белого стал чёрным.
Настя снова проснулась. Пульс опять
