Изгнанница. Проверка истинности (СИ) - Инна Дворцова
У меня нет оружия, кроме целительского дара, который нельзя использовать во вред. Сегодня я нарушаю кодекс магов жизни, и будь что будет.
– Да будет так, – завершаю заклинание, повторяя последние слова четыре раза, заглядываю каждому из окружающих меня разбойников в глаза.
Мужики неробкого десятка пугаются, как дети. Замирают и прислушиваются к себе. Бургомистр даже за свои мужские причиндалы хватается, единственная ценность у него. Я прыскаю от смеха.
– Не бойтесь, ничего она не сделает. Пугает только, – компенсирует свой страх бургомистр тем, что бьёт меня по лицу, разбивая губы.
Сплёвываю кровь ему на камзол. Жаль, я не знаю ни одного боевого заклинания, а то не посмотрела бы на блоки и клятвы, убила бы не задумываясь.
Пусть потом и лишили бы меня целительского дара, но и такая сволочь больше бы не коптила небо.
– Неужели тебе неинтересно, почему вольные люди напали на город и как я так быстро выздоровел? – бургомистра разрывает от желания поделиться своими достижениями. Он достаёт платок и стирает кровь с одежды.
Не хочу с ним разговаривать, лишь мотаю головой. Но всё же любопытно. Отказываюсь его выслушать, в надежде на то, что он, как человек, нуждающийся в постоянном восхищении, не удержится и расскажет. Особенно если сделать вид, что тебе неинтересно.
– Видишь ли, ты, целительница-недоучка, – он в своём репертуаре, начинает с оскорблений, иначе просто никак не складывается разговор.
Я морщусь и отворачиваюсь. Виктор, больно ухватив меня за подбородок, поворачивает к себе, ухмыляясь в глаза.
– Всё очень просто. Я купил у ведьмы зелье, имитирующее болезнь. Мне очень надо было, чтобы ты положила меня в больницу. И ты, дурочка, сделала всё так, как я запланировал, – бургомистр не скрывал ликования от блестящего, с его точки зрения, плата.
То, что я дурочка, соглашусь. Подозрительно было, что заразное заболевание, а никто больше не обратился с такими же симптомами. Мне бы ещё тогда забить тревогу, когда оказалось, что из его семьи никто не заболел. Но я была занята более интересными делами.
– Зачем нужно было оставаться в больнице? – не выдержав, спрашиваю я.
– Моя дочь влюблена в наёмника…
– Эдмона, – выдыхаю я, забыв, что она обвиняла меня в том, что он её бросил.
– Именно, – подтверждает бургомистр, – эта сволочь мало того, что оборотень, соблазнивший мою дочь, так ещё и всю власть к рукам прибрал. Он настоящий хозяин города, а я так, свадебный генерал, для картинки нужен.
Он клокочет от негодования, как перезревший виноград. Сколько же в одном человеке злобы, зависти, подлости.
– А при чём здесь больница? – искренне не понимаю я. – Как связан капитан наёмников и больница, я не понимаю.
– Не удивительно, куда тебе меня понять, – не оставляет попыток уколоть меня бургомистр. – Я не мог нигде безопасно встретиться с посланником Рудного. Дома жена, дети, слуги. В городе – везде люди оборотня. С твоим появлением и интересом Эдмона всё стало намного проще.
– Я чёт не пойму, – впервые вмешался Рудный, – чего стало проще? Убийство оборотня ты давно заказал. Так какие сложности-то?
Бургомистр закатил глаза, словно говоря: посмотри, с кем мне приходится работать.
– Да потому, что появилась безукоризненная легенда, которую я придумал и воплотил в жизнь. У наёмника теперь есть смысл нападать на город, и любая проверка поверит в мои доводы.
– Сам-то ты сможешь смотреть людям в глаза? – задаю я бессмысленный вопрос.
– А я здесь при чём? – наигранно удивляется бургомистр. – Выползу из больницы и доложу императору о подлом поступке его ставленника. Пусть знает, кого ставить на защиту границ. Я такая же пострадавшая сторона.
– Сейчас ты точно станешь пострадавшей стороной, – улыбаюсь я разбитыми губами.
Глава 30. Плен
Я улыбаюсь разбитыми губами, когда бургомистра скручивает так, что он не успевает добежать до кустов. Не могу сдержать смеха. Смеюсь так, что болят ушибленные рёбра. Истинное наслаждение смотреть на обгадившегося хозяина города. Моя маленькая месть.
– Ведьма, – осеняют себя защитными знаками разбойники.
– Пусть так, ходите, да оглядывайтесь, – кричу я, как безумная, мои нервы окончательно сдали.
Мужики, державшие меня, отшатываются, будто боятся заразиться. Я стою никем не сдерживаемая. Оглядевшись, понимаю, что не сбежать. Слишком много разбойников вокруг.
С удовольствием наблюдаю, как сводит физиономию Рудного. Он, уже наученный примером бургомистра, устремляется в кусты.
– Ржавый, Меченый в обоз ведьму, – даёт он распоряжения на ходу, – глядеть в оба за девчонкой.
Моих охранников сменяют другие. Два здоровенных детины не церемонясь волокут меня к лесу, туда, где толпится народ.
Желания сопротивляются уже нет. Меня скрутят в мгновение ока и потащат уже, как овцу на убой.
От леса раздаётся плач детей, крики и стоны женщин. Да, что там происходит? Я почему-то плохо вижу. Может быть, из-за того, что люди возле леса находятся в темноте, а мы идём со стороны костров.
Зрелище, которое предстаёт моему взору, лишает дара речи. Эти мрази строят людей в одну длинную цепочку. Верёвками связывают запястья женщин и детей и шеи мужчин. Любой, кто попытается бежать, потащит за собой остальных.
Видимо, они не первый полон ведут. Перемешивают мужчин с детьми и женщинами, отрезая им таким образом возможность побега.
Мне становится настолько дурно от увиденного, что выворачивает прямо под ноги разбойникам, за что я получаю по зубам. Выплёвываю кровь туда же.
Меня ставят в центр шеренги, связывают запястья и накидывают петлю на шею.
– Будешь рыпаться, сдохнешь, – «радуют» господа разбойники.
– Марк, смотри за этой в оба. Рудный за девку головы поотрывает, – передают меня с рук на руки конвоиры.
Как тошно-то. Не думала, что до сих пор людей угоняют, как скот.
– Куда нас? – громко спрашиваю я, надеясь, что хотя бы кто-то ответит.
– На невольничий рынок, – шепчет стоящая рядом девушка.
– Что? – заорала я. – Какой невольничий рынок? В империи нет рабства.
– В империи нет, зато есть в других местах, – отвечает парень, стоящий через три человека. – Нас пригонят в Тубсаб, единственный город Вольного края. Там находится самый большой невольничий рынок Эйдена.
Я смотрю на всё происходящее невидящим взглядом. Светлые боги, что же со мной будет? Слёзы катятся из глаз, а я даже не могу их
