Сватовство дракона - Софья Баснина
А ведь собиралась продолжить путь и сделать вид, что ничего не слышит!
Вздохнула.
— И тебе.
— Сестра государя неизменно щедра и милостива, — вполголоса шутливо восхитился мужчина, но, заметив, что она не настроена смеяться, с легким беспокойством спросил: — Снова не спится?
Бессмысленный, впрочем, был вопрос. О том, что царевна имеет привычку гулять по ночам, приближенные знали и благоразумно молчали. Да и мало ли какие странности могут позволить себе сильные мира сего.
Она кивнула.
С этим стражем было не только спокойно — с ним можно было говорить. Говорить обо всём на свете. Без стеснения, страха, не изображая гордую даму и не опасаясь, что сказанное неосторожно будет истолковано превратно и станет достоянием досужих сплетников. Это в лучшем случае, конечно. А сколько интриганов, воров, подлецов, жаждущих легко и быстро заработать на государственных тайнах! Царевна была юной и немножко наивной, но не была дурочкой. И ей с тайной стражей братцевой общаться временами приходилось.
А еще её страж говорил с ней на равных. Осмеливались на такое немногие. И тех, кто осмеливался, девушка особенно ценила.
Она вздохнула.
Сейчас говорить не хотелось.
Слушать ночь, едва уловимые шорохи. И лёгкие шаги лишь их двоих. Можно позволить себе маленькую вольность. Представить, что эта ночь принадлежит только им. Помечтать, не рассуждая о том, что мечтам этим не суждено сбыться…
Это был бы хороший сон.
Мужчина понял. Она, хоть и почти не видела, точно знала, что спутник её едва заметно кивнул. И пошел рядом, позади разве что на полступни вместо положенного шага.
Впрочем, эти вольности он позволял себе только в такие минуты. Хотя и это расстояние казалось им обоим непреодолимо большим. Но, царевна была в этом совершенно уверена, никто из них никогда и не станет его преодолевать. Не посмеет.
Всё это останется сном.
И за это сестра государя тоже ценила своего верного личного стража.
Она выйдет замуж, уедет. И будет с грустной улыбкой вспоминать, глядя в сторону родного дома. Несбыточные глупости заслуживают быть лишь воспоминаниями.
Царевна шумно втянула носом воздух, моргнула, недовольно скривившись. И чуть ускорила шаг.
Шелест шагов тишину ночи не нарушал. Редкие реплики часовых и звон лат сюда не долетали. А сосны кругом и вовсе окутывали ароматом древних сказаний, увлекая все глубже в старинную часть владений.
Кругом повисла уж совсем беспросветная, кажется, мгла, и девушка неловко зацепилась носком сапога за выползший из-под земли корень.
И непременно разбила бы себе нос, если бы не верный страж.
— Вернемся? — негромко предложил охранитель, поддержав царевну под локоть.
Упрямо списав заполошно заколотившееся сердце на испуг, девушка отрицательно покачала головой, будто он видеть мог, и, торопливо поймав ускользающую руку, на которую только что опиралась, крепче сжала ладонь.
Это получилось само собой. Почти неосознанно.
5
Но когда мужские пальцы легко и естественно переплелись с её и сжались в ответ, царевна возблагодарила небо за царящую кругом ночь. Щеки залила краска смущения.
Нужно было срочно на что-то отвлечься.
Успела отметить про себя, что надо бы с утра разобраться, отчего это дальние фонари не горят. Но даже не думала по-настоящему беспокоиться на сей счёт.
А руку так и не убрала.
Ночь стерпит вольности. И идти в темноте, держась за руки, надёжнее.
— Желание ее высочества — закон, — с легкой смешинкой подытожил спутник, послушно продолжая путь. Но через пару шагов остановился, предупредил: — Подожди немного, — и отпустил её руку.
Девушка, лишенная вдруг спасительной опоры, безумно смущающей, но и вселяющей странную спокойную уверенность, послушно замерла на месте. Даже не пыталась разобраться в охватившей её смеси радости, досады, облегчения, смущения, растерянности…
Во мраке что-то скрипнуло, дохнуло, затрещало тихонько, и в руках стража засветился потайной фонарь.
— Стража увяжется… — горестно вздохнула царевна.
А ведь в присутствии этого стража даже темнота казалась безобидной.
— Один уже увязался, — шутливо поклонился спутник, — и весь к вашим услугам, — и уже серьезнее добавил: — От замка нас не видно: я-то тебя случайно заприметил, а мы с тех пор уж до стены, считай, дошли.
— А здесь часовые…
— Открою тебе страшную тайну: стража в карауле частенько дрыхнет без задних ног, — заговорщицки подмигнул и ухмыльнулся: — А сегодня ещё лучше: здесь на часах — я.
Намеренно или нет, но мужчина сумел её отвлечь. Его подопечная удивлённо округлила глаза:
— Ты?
Страж невозмутимо пожал плечами:
— Я рано сменился, не предполагал, что ты среди ночи гулять надумаешь, вот и согласился Кия подменить: он ногу повредил, а у напарника мать в деревне хворая.
— Каран, конечно, его отпускать не хотел? — понимающе предположила царевна: командир дворцовой стражи отличался суровым нравом и любовью к дисциплине.
— О проницательности её высочества впору легенды слагать, — лукаво сверкнули карие глаза спутника, в тусклом свете потайного фонаря и вовсе казалось, что они светятся, как у хищника.
Хмыкнув собственному неуместному сравнению, царевна поддержала шутливый тон:
— А напарник твой тоже, полагаю, десятый сон видит?
— Я на посту один.
— Один? — изумлённо выдохнула царевна.
Спутник чуть повернул голову. Усмехнулся:
— Неужто её высочество не ведает?
— О чем?
Страж нахмурился, коснулся подбородка, делая вид, что напряжённо думает. Словно размышляя вслух, протянул:
— Имею ли я право, коли его величество пожелал оставить втайне даже от вас…
— Да не тяни уже! — царевна легонько стукнула не в меру таинственного и весёлого спутника по плечу.
Дольше испытывать царское терпение мужчина не стал.
— Незадолго до твоей вылазки, — оставив шутливый тон, наконец пояснил он, — Брана арестовали. И ещё несколько человек.
— За что?
— Это ты у брата спрашивай.
Царевна кивнула. Подумала, что не обошлось без Морока, но об этом стражу верному знать не положено. Бросила взгляд искоса на мужчину. Точно ли не знает о Мороке? Этот воин порой изумлял своей осведомлённостью.
Вздохнула.
Не пытать же?
Завтра дорогого брата расспросит. Потому что вряд ли командир тайной стражи что расскажет без ведома государя.
— И ты оставил пост?! — с укором вполголоса возмутилась она, с преувеличенным неудовольствием потрясая вытянутым указательным пальцем перед носом столь своевольного стража.
Но этот балагур не растерялся:
— Всего на мгновение и из благороднейших побуждений — сопровождать вас.
Как и всегда, его напускная беспечность подействовала успокаивающе. Царевна была совершенно
