Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова
— От чего же? — Улыбаться ей в лицо понравилось. Ее это нервировало. Иллюзия контроля над ситуацией давала опасные обещания, что есть шанс на спасение. — Я беспомощен.
— Ты думаешь, что я пришла тебя… добить? — изумленно выдохнула она, упираясь ладонями в койку.
— А разве нет? — склонил я голову на бок, примеряясь к ее горлу.
Может, побороться за жизнь у меня еще получится? Хотя… зачем она так близко подошла? Профи вряд ли бы вообще заговорила. У меня закрались сомнения.
— Ну, так что? — И я уже набрал медленно воздуха в легкие, готовясь к броску, когда она вдруг выпрямилась.
— Зачем мне это? — пожала вдруг плечами. — Я спасала тебя. Я — хирург.
— Хирург? — Пришла моя очередь удивляться. Я с сомнением прищурился и оглядел ее пристальней. От нее пахло медикаментами и… Игорем. И как я сразу не учуял? В голову аж ударило от злости: — Дура ты, хирург! Я тебя чуть не загрыз!
— А что, это возможно? — тревожно поинтересовалась она, игнорируя мое возмущение, и все же нацепила стетоскоп. — На тебя могут покуситься здесь?
Я скосил глаза на ее дрожавшие руки, которыми она пыталась совладать со стетоскопом.
— Брат меня уже осматривал, — заметил недовольно. — Кажется, я поспешил порадоваться за твое утро, «мой хирург». Где твой бейдж?
— Благодаря тебе и ночь и утро у меня вышли крайне паршивыми, — снова проигнорировала она мои вопросы, откидывая покрывало, и впала в ступор, увидев повязку.
Ее горло дернулось. А я вздохнул, отводя взгляд. Странный хирург. Может, она кофе перепила? Нет, я ее не смущал. Бесил, скорее. Но мне тут было очень одиноко. И слишком страшно остаться наедине с собой и своими к себе претензиями.
Да и мало ли, вдруг на самом деле киллера подошлют? По закону стечения обстоятельств, он вряд ли будет таким симпатичным, как «мой нервный хирург».
— Как тебя зовут, Мой Хирург? — усмехнулся я, глядя, как она сопит, слушая мое сердце.
Она предсказуемо не ответила. Хмурилась, поглядывая то на мою грудь, то на приборы. Я покладисто молчал, ожидая, когда она наслушается. Наконец, она вздохнула и отпрянула, устало стягивая стетоскоп и роняя его на кушетку.
— Тебе понравилось? — хмуро проследил я за прибором. — Или все плохо?..
— Заткнись, — вдруг раздраженно перебила она, хватая стетоскоп.
Рывком нацепила его на шею и принялась тереть лицо, запрокидывая голову к потолку.
Странная. Меня стало бесить.
— Может, тебе лучше пойти выспаться, а потом приходить к пациенту?
— Ты меня еще будешь учить работать! — прорычала она, морщась.
— Ты что, скальпель во мне забыла?!
С губ Моего Хирурга слетел обреченный смешок:
— Если бы! — И она опустилась на стул, глядя перед собой.
А я присмотрелся… и разочаровано хмыкнул. Она еще и ведьма. Обидно даже. И я усмехнулся.
— Чего ты все веселишься? — недовольно потребовала она, переводя на меня взгляд.
— Я будто в фильме про нерадивую киллершу, которая никак не может добить свою жертву. Что тебя так мучает?
Мой Хирург медленно моргнула, и глаза ее вспыхнули праведным гневом.
— Ты — самодовольная эгоистичная сволочь, Стас Князев, — медленно поднялась она, обличительно тыча мне в голову, — не нашел другого смысла в жизни, кроме как доводить своего брата — блестящего хирурга и порядочного мужчину — до нервного срыва! Ты не придумал себе лучшего применения, кроме как разрушать его жизнь!
Пока она чеканила слова, я взялся бесить ведьму медленным оскалом.
— То есть, ему ты лицензию на право разрушать твою собственную жизнь выдала, — протянул я насмешливо, смакуя каждое слово. — Или, дай догадаюсь… Он в упор не видит одну симпатичную влюбленную в него ведьму? Как это на него похоже…
Мой Хирург застыла так, будто бы мы играли в «Морская фигура замри». И изобразила на лице все то, во что я ее макнул. Стало неинтересно.
— Приходи перекинуться в карты, — разочаровано вздохнул я. — У нас с тобой больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Может, развлечем друг друга в этой дыре.
Ведьма скрипнула зубами, вскружила потоки воздуха вокруг себя так, что ее волосы разметались по сторонам, и, развернувшись на каблуках, вылетела из палаты.
***
— Вот сволочь! — прошипела я, бросившись по коридору.
Много общего, мать его! У нас с тобой, придурок, одно сердце на двоих! Я пыталась сосредоточиться там и прислушаться к вибрациям остатков заклятья, но этот балабол же не даст посидеть-подумать! Снотворного ему надо выдать и подумать, что делать. Ясно одно — нести ответственность. За тупость, за непрофессионализм, за то, что позволила эмоциям взять верх. Как же не вовремя я устала…
— Ива Всеславовна, Игорь Андреевич сказал, что вам нужно сделать капельницу. — Я подняла глаза на своего заместителя с мобильным у уха. — Я как раз звонил…
— Олег Маркович, я позже вас найду, — свернула я за угол и направилась к лифтам.
Меня всю трясло, в груди горело, щеки пылали, и я не понимала от чего. То ли нервы, то ли усталость, то ли слова этого сволочного волчары! Какой же он гад! Как же искусно подмечает слабости на лету и тут же швыряет их в обратку острыми углами!
Я выскочила из лифта на верхнем этаже, пронеслась тихим тесным коридором, пропахшим стиральным порошком, и ворвалась в свою комнату, захлопывая за собой двери. Тишина показалась такой оглушающей, что зазвенело в ушах.
— Аля? — позвала я, оглядевшись, лишь бы ослабить давление вакуума.
Моя маленькая коморка под крышей была моим домом. Три на шесть метров, диван с одной стороны, встроенный шкаф с другой и письменный, а по совместительству и обеденный стол у окна.
Я прошла к нему и уставилась в окно.
Сложно сказать точно, когда эта комната стала моим основным местом жительства. Сначала ползти домой не было сил, потом желания. В шаговой доступности, как говорится во всяких объявлениях об аренде квартиры. Только в моем случае речь шла о смысле жизни — хирургическом отделении.
И кот стал последним штрихом к моему идеальному углу.
Алю я нашла несколько лет назад во дворе больницы — подкинули котенком. Теперь он жил со мной под крышей, гулял по водосточным трубам и гонял голубей, шурша обломками шифера по ночам. Мой единственный друг. Ну,
