Александр Арбеков - О, Путник!
Я залпом выпил рюмку рома, в полной тишине прошёлся по палубе и небрежно обратился к ПОЭТУ:
— Дружище, вы готовы внести в анналы одну интересную мысль?
— Э, э, э… — промычал бледный, как мел, и крайне поражённый и потрясённый Советник. — Э, э, э…
— Барон, да сосредоточьтесь же, наконец!
— Э, э, э…
— Сир, я готова! — весело откликнулась ГРАФИНЯ.
— Ах, вы моя прелесть! Так вот… Как-то Гомер высказал следующую гениальную мысль: «Приятны завершённые труды». Я с ним полностью согласен! Вроде бы на данном этапе мы все наши труды успешно завершили. Первый раз за всё время моего пребывания на этих чудесных Островах я испытываю чувство почти полного и глубокого удовлетворения. А знаете, Господа, почему оно не полно и не до конца глубоко!?
— Э, э, э…
— Э, э, э…
— Э, э, э…
— Да что же это такое!? — возмутился я. — Мой вопрос слышали!?
— Почему, Ваше Величество? — вразнобой отозвались мои соратники.
Я усмехнулся, ласково посмотрел на ГРАФИНЮ.
— Лебёдушка моя ненаглядная! Что следует за великими победами в жестоких битвах!?
— Балы, пиры и охота!!! — весело засмеялась девушка и радостно захлопала в ладошки.
— И ещё фейерверки! — улыбнулся я и подхватил её на руки.
ПОСЛЕСЛОВИЕ. (Восьмая беседа с Богом)
Мы сидели в центре великой пустыни под названием Сахара. Пески, барханы, дрожащий и мерцающий воздух, невыносимо синее небо, солнце, испепеляющее этот выхолощенный мир, всё, как положено. На тысячи километров вокруг ни одной живой души. А, может быть, я и ошибаюсь. Вдруг вот сейчас неожиданно выскочит из ниоткуда закутанный в белые одежды всадник на резвом верблюде или на лихом арабском скакуне, издаст воинственный клич, выстрелит в воздух, а может быть и не в воздух, из длинного допотопного ружья, и исчезнет в мерцающем мареве в никуда. То ли видение, то ли реальность, чёрт его знает, что это было бы!
— Опять ты упоминаешь чёрта в суе, нехорошо, — лениво произнёс БОГ, отпивая из запотевшей бутылки добрый глоток пива. — Я же тебе говорил, что сие существо мой родственник. Оставь его в покое!
— Как он может быть твоим родственником? — возмутился я. — Согласно Библии…
— Какая Библия, о чём ты это?! — в свою очередь возмутился ОН. — Не упоминай при мне больше эту смешную местечковую книгу, написанную полуграмотными и безумными придурками на заре человеческой цивилизации! Всё было по-другому и не так!
Я посмотрел на адски пылающее, гипнотизирующее меня, солнце, вдруг почувствовал, как мысли в голове стали путаться, переплетаться друг с другом, извиваться, как черви, увязать в какой-то неведомой мне ранее зыбкой и серой трясине. Она беспощадно и неумолимо затягивала меня в своё мерзко чавкающее нутро.
— А как всё было? В связи с чем и почему появилась Библия? Кто её написал? Зачем и кому это было нужно? Жил ли на самом деле Иисус Христос? Может быть, он действительно вознёсся на небо? Почему именно он? — жадно засыпал я собеседника градом вопросов. — А Магомед или, вернее, Мухаммед? Кто он был такой, существовал ли в действительности? Являлся ли он пророком Аллаха? Кто написал Коран? Ну, с Буддой более-менее всё ясно и понятно. Брахма и эта его компания — полная ерунда. Все эти Вишны, Шиву — один смех. А самое главное, — существует ли Бог в том виде, как представляет его себе человек? И зачем вообще всё это вокруг и в чём смысл всего? А Аллах? А Яхве? И вообще, как всё начиналось и зачем родился этот мир, по чьей воли? А где находится источник этой воли, если она была!?
— Ну что за ахинею ты несёшь! — возмутился БОГ, решительно и крепко встряхнув меня за грудки. — Что за потоки сознания, что за бред! Как ты можешь задавать мне вопрос: «Существует ли Бог!?». Право, — и смех и грех! Я же перед тобой! Идиот! Иди под кондиционер, выпей холодного пива! О, я вижу, что ты бледен, глаза горят, руки и голос дрожат, вот-вот потеряешь сознание! Да что с тобой такое творится!? Очнись, приди в себя!
Я, поглощённый до этого внезапно окутавшим и засасывающим меня в своё чрево каким-то вязким, жарким туманом, порождающим безумие, вдруг выпал из него, очнулся от странного наваждения, мгновенно пришёл в себя.
— Что это со мной было? — пролепетал я, плюхаясь в кресло и жадно припадая к бутылке с ледяным пивом.
— Вот и я тебя об этом спрашиваю, — задумчиво произнёс ОН, глядя в пространство. — Неужели в наше общение вмешался мой родственник? Навряд ли, навряд ли. Он сейчас слишком далеко… Да, вы, люди, бываете непредсказуемы. А я то же, хорош, ослабил за тобой контроль. Близкое дружеское общение расслабляет даже меня, что же тут поделаешь. Ну, как себя чувствуешь?
— Превосходно, водки бы, — глухо сказал я. — У меня от пива обостряется гастрит.
— Ты что, с ума сошёл? — удивился ОН. — Какая водка в такую жару!?
— Так мы же под кондиционером. Я даже озяб немного.
— Возможно, ты прав, — ОН вдруг решительно вышел наружу из-под раскинутого над нами белоснежного льняного тента, но через несколько секунд, как ужаленный, заскочил обратно, засмеялся. — Ух, какая там жара, однако! Что же поделаешь, Сахара!
Как всегда, после традиционной искры и хлопка перед нами появился небольшой раскладной столик. На нём я увидел запотевший хрустальный графин с водкой, две маленькие, серебряные с позолотой рюмки, блюдо с солениями и маринадами, два бокала, кувшины: один с густым и холодным томатным соком, другой, запотевший, то ли с квасом, то ли с компотом.
— Прошу к нашему шалашу, — весело произнёс БОГ и быстро наполнил рюмки вожделенной жидкостью.
Мы выпили, закусили, помолчали. Солнце стояло в зените, песок неторопливо струился с бархана на бархан. Скулящий раскалённый ветер, словно голодный бродячий пёс, периодически робко пытался проникнуть под натянутый над нами спасительный навес. Но это ему сделать не удавалось, так как после грозного львиного рыка кондиционера, стоявшего в центре на песке, он мгновенно, безнадёжно и панически ретировался обратно под солнце, безжалостно испепеляющее всё вокруг.
— А ты знаешь, что глубоко под этой необъятной пустыней таятся гигантские запасы пресной воды? — спросил ОН, хрустя солёным, очевидно, бочковым огурцом.
— Где-то об этом читал, — сказал я, надкусывая солёный помидор и вытягивая из него божественный нектар, — рассол, настоянный на десятке трав и кореньев.
— Запасы воды действительно огромны, — произнёс БОГ с какой-то неведомой мне грустью. — Но то, чего бывает много, как правило, неизбежно превращается в малое.
— Не понял…
