Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Гарри не мог поверить, что Драко смирился.
— Я не оставлю тебя здесь.
— Похоже, пришло время тебе узнать, что и ты не все можешь сделать, — произнес Драко. — Может, так даже лучше для тебя.
— Но не для тебя… Давай, Малфой, думай.
— Ладно. Есть одно. — Драко опять смотрел на потолок.
— Что?
— Я думаю, ты знаешь, Поттер, — сказал Драко. — Вообще-то, это должно тебе понравиться.
Гарри обалдело помотал головой.
Драко сел и подполз к Гарри, стараясь не опираться на больную руку.
— Это очень просто, — объяснил он. — Я хочу, чтобы ты меня убил.
Гарри вытаращился на него.
— Чего?
— Я могу научить тебя делать Авада Кедавра. — Драко сказал так, как будто предлагал ему ручку. — Это нетрудно.
— Ты спятил, — воскликнул Гарри в ужасе. — Я не буду убивать тебя, Малфой.
Теперь Драко стоял на коленях напротив Гарри и очень внимательно смотрел на него.
— Подумай об этом, Поттер. Я просто умру чуть раньше, до того как они доберутся до меня и наложат это заклятие Мучения — и что случится, если оно сработает? Они наложат на меня заклятие Империус и будут использовать для того, чтобы убивать Магглов и Нечистокровных. Я могу не продержаться столько, сколько ты. У меня не такая сильная воля, но я продержусь достаточно долго, чтобы убить первого Магглорожденного, которого встречу. И, как ты думаешь, кто это будет?
Гарри закрыл глаза.
— О, нет.
— Мой отец, — продолжал Драко, — решит, что это очень забавно — заставить Гарри Поттера убить свою подружку. Если Эрмиона и жива, то только для этого.
— Я ненавижу твоего отца, Малфой, — сказал Гарри, не открывая глаз.
— Да, — пробормотал Драко. — Я тоже его ненавижу.
Несколько мгновений они молчали, не глядя друг на друга, склонив в раздумье головы — светлую и темную, одна за решеткой, другая — нет.
— Действительно жаль, что мы не родственники, — в конце концов сказал Драко. — Могу поспорить твой друг Сириус там, в подземелье, вполне мог бы снять Заключающее заклятие. Он считается могущественным волшебником.
— Да, — проговорил Гарри, — если бы…, -он замолчал, потряс головой и уставился на Драко. — Вот! — выдохнул он. — Это оно! Ты гений, Малфой! Я бы тебя поцеловал, но это было бы слишком!
Драко в недоумении смотрел на него.
— А?
— Дай мне руку, — сказал Гарри.
— Зачем? — подозрительно спросил Драко.
— Просто давай и все, — нетерпеливо рявкнул Гарри. С выражением человека, которому все равно, что с ним будет, Драко просунул руку сквозь решетку и Гарри взял ее в свою. Другой же он вытащил из кармана джинсов нож, подаренный Сириусом на четырнадцатый день рождения, и раскрыл его.
Затем он резко полоснул им по ладони Драко. Кровь хлынула из раны, заливая рукав рубашки Драко.
Эй! — крикнул Драко, пытаясь втянуть руку назад. — Ты что делаешь?
Но Гарри повернул нож к себе и порезал свою ладонь. Он уронил нож, схватил пораненную руку Драко и крепко прижал к ней свою.
— Я тронут, что ты захотел стать моим кровным братом, — сказал Драко, глядя на их сжатые кровоточащие руки. — Но неужели сейчас подходящее время?
— Заткнись, Малфой! — Гарри улыбался как сумасшедший. — Давай, думай. Кровь Малфоев. Только кто-то с кровью Малфоев в жилах может открыть люк.
Драко открыл рот. Затем он наклонился вперед, сжал руку Гарри так сильно, что костяшки пальцев побелели.
— Что ты делаешь? — смеясь, спросил Гарри.
— А на что это похоже, Поттер? Пытаюсь, что кровь текла быстрее.
* * *Гарри добежал до люка и положил правую руку, все еще липкую от крови — его и Драко — на ручку. Ничего не случилось, не было ни крика, ни сигнализации. Приободрившись, Гарри потянул за ручку и пролез в люк.
Он думал о том, сколько времени у них есть, пока Люций с компанией не придут за Драко. Драко — сейчас он и в мыслях называл его по имени, раньше он о таком и не думал. Особенно с тех пор, когда Эрмиона начала называть Малфоя «Драко»: "Я знаю, ты не любишь Драко, Гарри, но он изменился".
Изменился. Может и изменился, думал Гарри, огибая затянутый паутиной угол.
Он был убежден, что это действие Многосущного зелья, но было ли оно достаточно сильным не только для того, чтобы измениться и подчинить чужую жизнь своим интересам и выгоде, но и для того, чтобы героически рисковать своей жизнью ради жизни едва знакомой девочки? Гарри не был уверен. Он лишь знал, что Драко по какой-то причине спас Эрмиону от пыток и, возможно, от смерти. Это делало Гарри должником Драко. Но он не собирался уподобить себя Снейпу, посвятившего свою жизнь обиде и чувству вины; он не собирался позволить Драко Малфою умереть, пока был ему чем-то обязан.
И вот уже ворота в подземелье. Гарри поднял окровавленную руку и приложил ее к замку — тот отвалился, как будто был сделан из спагетти. Он толкнул ворота и поспешил внутрь.
Сириус и Эрмиона сидели вместе на каменной скамье в дальнем конце клети. Сириус, выглядевший очень… серьезным, что-то ей объяснял. Эрмиона, удивительно красивая в атласном платье Нарциссы, кивала. Она, казалось, почувствовала, что Гарри здесь, еще до того, как он что-либо сказал; она вскочила на ноги и, пробежав через клеть, просунула руку сквозь решетку и поймала его ладонь.
— Гарри… С тобой все в порядке?
— Да… ой!
Он вскрикнул, когда она сжала его порезанную руку. Эрмиона увидела кровь и ахнула:
— Люций что-нибудь…?
— Нет. И это не только моя кровь, — сказал он. — Часть крови — Драко.
Она позеленела.
— С ним все хорошо?… Он ранен?
— Они избили его, но не очень сильно. Они берегут его для Волдеморта, — натянуто проговорил Гарри. Он повернулся к Сириусу. — Ты что-нибудь знаешь о Заключающих заклятиях?
* * *Драко лежал на спине, глядя в потолок. Он полагал, что должен биться в панике, но — нет. Холодное умиротворение снизошло на него, и он почти ничего не чувствовал.
Гарри сейчас был в туннелях под замком. Драко закрыл глаза: ему легче было найти Гарри в темноте. Это было как струна из света, соединяющая их: он — на одном конце, Гарри — на другом; за нее как будто кто-то дергал, привлекая его внимание. Иногда было трудно найти Гарри на другом конце струны. Сейчас это было легко; он почти мог видеть его.
Странные видения, думал Драко. У меня странные видения. Но они помогали не чувствовать себя одиноким.
Эрмиона уже была с Гарри. Было больно думать о ней — как будто болел зуб. Но она была жива, и, частично, это и его заслуга. Он не жалел, что сделал то, что сделал. Обычно он стоял в стороне и смотрел, как Гарри делает сумасшедшие героические вещи, он всегда удивлялся, почему тот их делает, но теперь… Теперь он знал.
