Сезон помидоров, или Пари на урожай - Илана Васина
Что же. Уж в этом я могу помочь.
Наполнив лейку, принимаюсь за полив и не останавливаюсь, пока не прохожусь по каждому ряду. А когда заканчиваю с садовыми делами и отправляюсь на обед, замечаю у дома неожиданных гостей.
Глава 35
И не просто неожиданных, а крайне нежеланных. Настолько нежеланных, что при виде знакомой кареты хочется взвыть.
Может, это не Дэшфорд, а кучер приехал? Нет, ну правда… А вдруг в графе проснулась совесть, и он решил предложить мне внеплановую поездку на рынок?
Однако не проходит и минуты, как из салона выходит граф собственной персоной, и меня с новой силой кроет возмущение вперемешку с тревогой. Почему он снова и снова возвращается сюда, будто ему тут мёдом намазано?
Обобрал меня как липку. Загнал в угол и забаррикадировал. Что ещё со мной можно сотворить? Замуровать разве что… В грядку.
С опаской приближаюсь к графу. Чем ближе подхожу, тем очевиднее становится, что он одет сегодня с иголочки, будто на званый обед приехал или на торжественное мероприятие. Из-под чёрного, элегантного камзола виднеется белоснежная батистовая рубашка. Обшлаги украшены замысловатой серебристой вышивкой. На пальцах блестят золотые перстни — кажется, родовые.
С чего это он так вырядился? Мои пальцы с силой впиваются в ткань платья, будто в срочном поиске внутреннего якоря или спасительного круга. Я бы, наверное, к змеиной норе не с таким напряжением подходила.
— Доброго дня, — он небрежно склоняет голову в приветствии.
— Доброго дня, — отвечаю машинально и... сглатываю пересохшим горлом.
Вежливый Дэшфорд меня пугает сильнее, чем его неотёсанная версия. К тому же замечаю на его лице довольную ухмылку. Так, наверное, выглядел бы кот, поевший сметаны, — и это настораживает ещё сильнее.
— Что привело вас в глухомань, граф?
— Что за формальности между нами? Я приехал полюбоваться твоей красотой, дорогая Клара, — скалится он с потрясающим нахальством. — Ты приснилась мне этой ночью. Правда, в моём сне твоё прекрасное тело не портили дешёвые тряпки. Впрочем, дорогие — тоже не портили.
Вот не зря я боялась… Больной мерзавец в своём стиле.
— Ваши сны — это ваши проблемы, милорд. Что вам от меня угодно?
— Клара, девочка моя… — он качает головой, приближаясь с грацией дикого кота. — Я пришёл к тебе с добром. А ты меня встречаешь как-то неласково.
— Во-первых, я не ваша девочка. Во-вторых, позвольте напомнить: на прошлой нашей встрече вы обобрали меня до нитки, — фыркаю, не удержавшись. — Не понимаю, почему вы ждёте от меня тёплого приёма.
Граф кривит губы в ухмылке, ни капли не смущённый моими ответами.
— Через пять минут ты сама поймёшь, что не стоит меня злить. Из нас двоих ты больше всего заинтересована в том, чтобы наладить со мной контакт. И всё же, по доброте душевной, я даю тебе шанс угодить мне не из-под палки.
— Что случится через пять минут? — у меня обрывается дыхание, и Дэшфорд с досадой роняет:
— Ладно. Давай сразу к делу, раз ты настаиваешь.
С его лица спадает маска шутливости. Появляется сухое, жёсткое выражение.
— Я был у поверенного. Выяснил, что штраф тебе аннулировали. По какой причине — он выяснить не смог. Уверен, ты задействовала баронессу, — граф не обращает внимания ни на мои расширенные от удивления глаза, ни на отчаянное мотание головой, и даже слова не даёт вставить. — Но так как доказательств её причастности у меня нет, я решил не подавать на неё в суд. Однако я основательно пообщался с поверенным и выяснил, что в нашем с тобой контракте есть один маленький, но очень интересный пунктик.
На этих словах он замолкает, и в грудь холодным ручейком заползает липкий страх.
— Какой… — лепечу дрожащими губами, — пунктик?
— Стандартный. О том, что в случае аномальных природных явлений или катастроф, грозящих сохранности участка, владелец участка вправе сократить время пари в одностороннем порядке и заблаговременно уведомить об этом вторую сторону.
— На участке не было катастроф. И аномальных явлений не бы… — начинаю я, но тут же прикусываю губу.
Как же не было? Были аномальные явления. Магический, произвольный всплеск большой силы вряд ли можно описать как нечто нормальное. Это скорее аномалия. А значит, технически всплеск можно сюда привязать.
Как я могла пропустить этот... пунктик?!
На глаза наворачиваются слёзы. Вижу, с каким удовольствием Дэшфорд наблюдает, как меняется моё лицо. Кусаю внутреннюю поверхность щеки, чтобы удержаться от позорных всхлипов. Вскидываю подбородок и резко вздыхаю.
Гад. Зараза. Мокрица. Слизень испанский. Червяк недоделанный.
Я не сдамся ему на радость.
— Я хочу видеть все документы о сокращении срока пари, заверенные у нотариуса, — сердито бросаю.
— Господин поверенный так и подумал. Поэтому подготовил официально заверенные копии.
Кивнув, он идёт к карете и возвращается с ворохом бумаг, который с ядовитой усмешкой протягивает мне. Никогда не была склонна к насилию, но... так и хочется этой стопкой документов огреть его по губам!
Срочно беру себя в руки… вместе с ворохом бумаг.
— На какой срок вы хотите сократить наше пари?
— У тебя осталась неделя.
— Неделя?! — в ужасе хватаюсь за голову. — Как же я вам выращу сто пятьдесят критов помидоров за неделю?
— Твои помидоры — твоя проблема. Не моя, — отвечает Дэшфорд. И, наклонившись ко мне, доверительно сообщает: — Хочу, чтобы ты знала, дорогая Клара. Я уже подготовил для тебя комнату рядом с хозяйской спальней. Раньше там была моя гардеробная. Уверен, тебе будет уютно у меня под боком.
Глава 36
Следующие несколько часов я провожу, склонившись над кипой бумаг. Перелистываю лист за листом, выискивая лазейку, ошибку, неточность — хоть крошечный намёк на то, что документы можно оспорить. Но ничего подобного не нахожу.
И дело не в том, что оформлены они безукоризненно, вовсе нет! Просто в стоге сена невозможно найти иголку, если ты никогда в жизни её не видела.
Каждый документ — словно лабиринт: ссылки на законы, россыпь чуждых юридических терминов. Я и рада бы разобраться, если бы рядом был гугл или пусть даже пыльная энциклопедия юриста. Но у меня нет ничего, кроме уставших глаз и нарастающего бессилия.
Чем дольше я вчитываюсь в каллиграфические строки на желтоватых листах, тем меньше они напоминают слова. Они будто сливаются в вязкую, непроходимую абракадабру. В раздражении выдыхаю и с глухим стуком опускаю стопку на массивный деревянный стол. Теперь эта макулатура вызывает лишь злость и досаду.
Пальцы тянутся к
