Расплата. Отбор для предателя - Алиса Лаврова
— Иди сюда, — говорю я ей и с изумлением наблюдаю за тем, как она, поджав хвост, подходит ко мне и ложится у моих ног. Видя это, вторая кошка огрызается и бежит наутек, как будто за ней гонится стая бешеных собак. Она ломает ветки на своем пути, и спустя мгновение от нее не остается даже следа.
Я наклоняюсь и заглядываю другой кошке в глаза. Ее уши все еще поджаты, она едва слышно стонет, словно извиняясь передо мной.
— Ты не виновата, — говорю я тихонько, прикасаясь к ее шерсти. Я вижу, как ее натаскивали на то, чтобы бросаться на людей, с самого раннего возраста заставляя испытывать ярость к людям. Картины того, как душу этого несчастного животного ломали ради забавы, проносятся перед моим внутренним взором, складываясь в единую картину бесчеловечной жестокости. Эти кошки по своей природе не агрессивны и нападают на людей только в том случае, если под угрозой их потомство. Но люди специально разжигали в них злобу и ненависть ко всему живому, просто ради забавы.
— А теперь беги отсюда и не трогай людей, — говорю я кошке, но она остается лежать на месте возле моих ног. Ее когти осторожно царапают мою обувь, и я понимаю, что теперь она считает меня частью своей кошачьей семьи.
Я поспешно надеваю кольцо, видя, что девушка пытается встать. Нельзя допустить, чтобы хоть кто-то видел меня в моем истинном обличии. С сожалением прощаюсь с сочными красками мира и снова встречаю мрачную пелену перед глазами.
— Ты можешь встать? — спрашиваю я девушку, подходя к ней.
Она отрывает руки от лица и смотрит на меня.
— Как ты отогнала их? — стонет она. Ее рот кривится от боли, и я боюсь смотреть на ее рану на плече.
— У моего отца был егерь, он научил меня обращаться с лесными зверями, — безбожно вру я, — так что я могу найти общий язык с любым зверем.
— Даже с драконом? — спрашивает она, снова пытаясь подняться.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Дарина, — отвечает она и тут же, прикоснувшись к своей ране на плече, громко вскрикивает.
— Лучше не трогай, — говорю я. — И даже знаешь, лучше не смотри туда.
— Какой ужас, — всхлипывает она. — Я теперь буду уродиной! И я потеряла половинку от своего знака…
Она всхлипывает и начинает шарить руками в траве. Встает и бредет по зарослям. Кровь капает с ее плеча и пропитывает нежно-голубое платье.
— Плевать на знак, — говорю я. — У тебя идет кровь, и если ее не остановить, будет хуже.
— Я должна найти его, я должна выиграть, понимаешь ты? Тебя и так заприметили. Я видела, как смотрит на тебя Ивар. Даже королю ты понравилась.
В голосе девушки звучит неподдельная злость и ярость.
— На твоем месте должна была быть я! А теперь я вылечу с отбора и буду покрыта позором до конца дней, мои родители не простят меня…
— Пойдем, я отведу тебя обратно, — говорю я. — Ты можешь потерять слишком много крови и умереть здесь, если останешься.
— Нет, — мотает она головой, утирая слезы. — Я никуда не пойду, я буду искать. Я не могу сдаться.
Я вздыхаю. Последнее, что мне сейчас нужно, это утирать слезы этой несчастной. Но бросить ее здесь одну я не могу. Кто знает, какие еще звери были выпущены в этот лес. По отдаленным крикам на самом краю слышимости, я утверждаюсь в том, что король выпустил сюда не только этих рысей, но и еще кого-то, возможно, даже похуже.
— Проклятый подонок, — шиплю я сквозь зубы.
— Кто? — удивленно смотрит на меня Дарина.
— Никто, — говорю я, внимательно оглядывая утоптанную траву вокруг.
— Что ты делаешь?
— Ищу твой знак.
— Зачем?
На лице ее появляется искреннее изумление.
— Не задавай глупых вопросов, — говорю я, чувствуя нарастающее внутри раздражение. На нее, на короля, на этот бесчеловечный отбор и на саму себя за то, что не смогла найти способа лучше вызволить моих девочек.
Тут я вижу, как в траве блестит что-то яркое.
— Нашла! — говорю я и бросаю Дарине половинку знака. — Больше не теряй.
Она хватает знак и прижимает его к груди. Я отрываю кусок от своего платья и быстро перевязываю ее рану на плече, положив под нее несколько листков собранного по дороге круглолиста, который должен остановить кровь и обеззаразить рану.
— Ай, — вскрикивает она, когда я туго затягиваю повязку.
— Если останешься тут, тебя съедят, и я тебе уже не помогу, девочка, — говорю я ей в лицо. — Беги отсюда.
— И оставить тебе все шансы? — кривит она свой хорошенький носик. — Ну уж нет!
Она вскакивает и с удивительной прытью бежит прочь, крепко сжимая в руке свой знак.
— Стой! — кричу я ей, но она, кажется, не слышит меня, проламываясь через ветки деревьев и высокую траву.
Когда я коснулась ее знака, я точно увидела, в какую сторону нужно идти, и это совсем не в той стороне, куда она так резво рванула.
Чувствую, как что-то влажное и шершавое касается моей руки.
Опускаю взгляд и вижу кошку, облизывающую мою руку. Задумчиво чешу ее по загривку и говорю:
— Ну что же. Пойдем искать вторую половину моего знака.
32
Ивар
— Разве это по правилам? — смотрю, как девушки, словно цветы, гонимые ветром, бегут в сторону леса, ткани их пёстрых разноцветных платьев развеваются на ветру. Зрелище одновременно и завораживающее, и страшное, если представить себе, что может произойти там, в лесу.
Похоже, я напрасно пустил всё это дело на самотёк и отдал на откуп Ридли. Король, похоже, веселится от души. Ему подносят вина, и он, громко хлюпая, заливает в свою безразмерную глотку разом весь бокал.
От отвращения меня внутренне передёргивает. Кто позволил ему населять мой лес дикими зверями? Разве ему не известно, что у меня живут самые редкие белые меднорогие олени? Конечно, известно, ведь он сам приезжал сюда на охоту.
— Нет никакого интереса в
