Забыть оборотня за 24 часа (СИ) - Виктория Россо
Тина прищуривается. Она не помнит, чтобы у Мартины был кто — то из близких родственников.
— У тебя есть брат? — удивленно спрашивает она.
— Был… — Мартина неуверенно отводит взгляд. — Слушай, наверное, я не тот человек, который должен тебя в данную минуту поддерживать. Все говорят, что я могу сделать только хуже, да и вообще… Моя ситуация сейчас не самая удобная.
— Что значит не самая удобная? — Тина её не понимает. Они дружат давно, хотя, если честно, что стало причиной их дружбы Тина тоже не помнит.
— Это значит, что моя семья сейчас не очень дружит с твоей. Из — за работы твоего отца.
Тина знает, что Мартина — оборотень. Это она помнит прекрасно. Наверное, Джон ведет какое — то расследование, связанное с семьей Мартины, и ей ничего об этом неизвестно только потому, что это конфиденциальная информация.
— Я не знала, прости, — она внимательно смотрит на Мартину, пытаясь найти в её взгляде ответ. Но такие знакомые зеленые глаза хранят холодную мрачность и тишину. — Слушай, я понятия не имею, что там у вас происходит с моим отцом, да и вообще… память меня немного подводит, не хочу тебя пугать.
— Пугать меня? — Мартина усмехается.
— Я не всё помню о твоей семье.
— Оу, — вздыхает Мартина, — ну да. Такое возможно.
— Но я в порядке, — добавляет Тина, — если, конечно, не считать ночных кошмаров и странных приступов. Не панических, это что — то другое.
— И что тебе снится?
— Сложно объяснить. Чаще всего я просто вижу себя со стороны и хочу придушить, но порой мне снится человек, который… — Тина замолкает, не зная, стоит ли продолжать дальше.
— Которого ты любишь? — заканчивает вместо неё Мартина, закусывая нижнюю губу.
— Что? — неверяще переспрашивает она.
— Тебе снится тот, которого ты любишь или любила. Это… иллюзии, Тина, понимаешь? — Мартина улыбается, делает еще несколько глотков чая и поднимается со стула, подходя к кухонному гарнитуру. Она разворачивается, опираясь бедрами на столешницу, и устремляет взгляд к окну. Её голос печальный, как будто её совсем не хочется этого говорить, но Мартина всё равно продолжает: — Я просто хочу сказать, что ты можешь искать кого — то знакомого в этом человеке, но на самом деле его не существует. Твоя память пытается защитить тебя, рефлексировать на приятные воспоминания, чтобы уменьшить последствия травмы. Может показаться, что тебе знаком образ, вызывающий теплые чувства, но это не так. Не нужно искать во всем смысл.
Тина поджимает губы и кивает, делая вид, что согласна с ее словами. Вранье. Не согласна. Абсолютно не согласна. Если не верить в смысл всего происходящего с ней, то впору сойти с ума. Если всё это не имеет системы, тогда и кошмары — обычная игра разума. А Тина уверена, что кошмары переполнены реальностью: той, которую она не помнит или не понимает.
— Хорошо, как скажешь, из нас двоих — ты окончила класс психологии экстерном, так что… может, мы забудем обо всей этой ерунде и пообедаем в нашей любимой пиццерии? — Тина потирает ладони, оживляясь и мысленно отстраняясь от надоевшей темы. Ей хочется веселья, отдыха, они не виделись с Мартиной почти полгода с момента зимних каникул. Не время обсуждать проблемы. — Позвоним Мэттью и Каре? Я только переоденусь и полностью в твоем распоряжении.
Мартина согласно кивает.
Это будет вечер без упоминаний о прошлом: только пицца и старые друзья.
***
Этой же ночью, после разговора с Мартиной, дождь барабанит по оконному стеклу и разносит эхо вдоль темной комнаты. За облаками едва ли просвечивает луна, а в голове у Тины вновь разворачивается мятеж против спокойного сна. Два дня покоя, и на этом, пожалуй, хватит. Два дня без кошмаров, и это, пожалуй, финал. То, что снится Тине сегодня, нельзя назвать просто сновидением — здесь нечто большее, завязанное на реальности. Чувства слишком острые, слишком знакомые. Эти чувства разрезают вдоль и сшивают грубыми нитками, оставляя шрамы.
«Вокруг деревья и зеленеющая листва. Вокруг хвойный лес и ярко светящее солнце. Тина видит со стороны, как Ноа играет с молодым щенком — месяцев шести от роду, со светлой шерсткой и звонким лаем. Да, это Ноа. Его лицо такое же четкое, как и всё окружение, поэтому сомневаться не стоит.
Ноа играет с псом: кидает ему палку и ждет возвращения, чтобы кинуть вновь, а затем смотрит на Тину влюбленным, теплым взглядом, улыбается. Вначале Тина ощущает мягкое облако в груди, жидкий огонь под кожей и мелкую дрожь на кончиках пальцев, а затем… краски меркнут. Тучи сгущаются над головой, словно перед грозой, но в воздухе не пахнет озоном — пахнет грустью и печалью, потому что щенок бежит к Ноа, оскалив свои клыки. Он кидается на хозяина — силы неравны, — роняет на землю и пытается вгрызться ему в горло, клацает зубами перед лицом, разрывает когтями сухую почву. Ноа отбивается легко, стараясь не навредить, но в его глазах испуг. Ноа не боится своего пса, но боится того, что все потеряно, что обратного пути больше нет. Раздается хруст, и Тина испуганно вздрагивает. Роди — кажется, именно так звали собаку в её сне — падает замертво, испуская последний вздох. Это было лишь одно движение рукой и, как итог, сломанная шея. Это была случайность, а может, преднамеренность. Тина не знает наверняка.
— Я ведь тебе говорил, — огорченный шепот, как будто Ноа стоит где — то за её спиной. — Я много раз говорил, что оборотням не стоит заводить собак, они сходят с ума рядом с нами. Чувствуют угрозу, пытаются защищаться, а мы не можем подставлять им горло. Исход был очевиден.
— Ты убил его… — собственный голос как будто чужой, — убил.
— Прости, Тина.
Слезы, что скатываются по щекам, ощущаются реальными».
Тина подрывается с постели, но не может до конца понять — спит она или проснулась. Слух улавливает шум дождя, глаза видят полумрак, а в голове лишь одна единственная мысль: «Надо идти». Куда? Для чего? Она не знает. Ей больно, легкие не хотят выполнять полноценно свои функции, не позволяя нормально дышать. Ей пусто — нужно заполнить эту пустоту внутри. Поэтому Тина встает с кровати, ведомая странным предчувствием, словно тонкой нитью, и выходит в прихожую; открывает входную дверь: несколько ступенек вниз, холодная вода обдает сверху, как из шланга, но Тине плевать. Абсолютно на всё. И на то, что она босыми ногами идет по асфальту, сама не
