Забыть оборотня за 24 часа (СИ) - Виктория Россо
— Я на нейтральной территории, — Тина пересаживается на лавочку четко посередине.
— Какого хуя ты вообще встреваешь? Наивно полагаешь, что меня остановят эти железные прутья? — Ноа хмурится, сжимая добела пальцами деревяшки под собой. — Здесь ты в большей опасности, нежели снаружи.
— Вот только не надо меня запугивать, — прищуривается Финн, иронично покачивая головой. — Хочу тебе напомнить, что она — свободный человек и…
— Она — мой человек! — выкрикивает Ноа, и его глаза затапливает алое пламя. Когти прорезаются наружу, клыки упираются в нижнюю губу, а Финн, увидя всё это, испуганно вжимается в стену. — Мой, слышишь? Ничто это не изменит.
Тина опять чувствует подступающую тошноту и стремительное головокружение. Это похоже на паническую атаку, но лишь с одним отличием — перед глазами вновь размытые изображения, напоминающие быстрый показ слайдов: «Одна ладонь поглаживает её щеку, теплые губы целуют шею и поднимаются выше, а вторая ладонь определенно где — то ниже пояса, потому что экстаз начинает медленно растекаться внизу живота. Вполне реально. Лицо мужчины едва заметно в сероватой пелене, но Тина уверена, что это снова Ноа, хоть и доказательств нет. Голова заполнена чистым кайфом, прикосновения нежные, с каплей настойчивости и отголосками властности в быстрых движениях пальцев. Кажется, еще чуть — чуть, и весь этот мираж превратится в обморок».
— Эм — м — м, ребята? — шепчет Тина, теряя фокусировку внимания. Её определенно не слышат, перекидываясь взаимными оскорблениями.
— Ты, кажется, упускаешь из виду недавно произошедший случай, — Финн повышает тон.
— А ты, кажется, переоцениваешь свое здоровье. Лучше бы тебе заткнуться, прямо сейчас, иначе…
Новый удар памяти в очередной раз отключает реальность, выбрасывая на глубину подсознания. «Движения руки ускоряются, пальцы проникают глубже, и в ухо горячий шепот: „Ты моя, Тина, ты только моя“. Теперь она ощущает, как в груди разливается приятное возбуждение и хочет инстинктивно податься к ладони, которая её ласкает и которой на самом деле нет. Снова поцелуй и снова шепот: „Тебе хорошо? А так?“. Тело прошибает холодной дрожью от ощущения резкой боли, перемешанной с удовольствием. Виртуальный секс в её голове явно выбрал неудачный момент для появления».
— Черт возьми, Васкес, — голос срывается. Тина покачивается, чудом удерживая равновесие и не падая с лавочки. Ноа оказывается рядом почти мгновенно: присаживается на корточки, поглаживая ладонями её щеки, что покрылись румянцем от охватившего жара. — Мне нужно… сейчас. Ноа.
Тот округляет глаза, учуяв острое возбуждение в воздухе. В сложившейся ситуации это выглядит куда более странно, нежели горячий шепот, которым она произносит его имя.
— Ты в порядке? Что происходит? — Ноа смотрит внимательно, обеспокоенно. — Тина, детка, ты должна сказать мне, что происходит.
— Поцелуй меня, — выдыхает она, подаваясь вперед. — Пожалуйста, Ноа, просто поцелуй меня. Это нужно, необходимо, иначе я сдохну.
Тина не в себе. Она точно не в себе, потому что раскаленная лава растекается по венам, потому что в данный момент она чувствует эйфории. Тина хочет прикоснуться к его губам, ощутить их на вкус. Мысль идиотская, но Тина нуждается в этом поцелуе. Смертельно.
— Я не могу, — на лице Ноа проскальзывает боль. — Только не так. Нет.
— Пожалуйста, дотронься, поцелуй, сделай же что — нибудь, — Тину пробирает мелкая дрожь, на лбу выступает испарина, а зрачок полностью затапливает радужку, делая глаза темными, одурманенными. Приходит понимание, что еще немного, и она стыдливо кончит, хотя не занимается сексом в реальности — только где — то внутри, под своей кожей. — Омойбог.
Тина зажмуривается, впиваясь длинными пальцами в плечи Ноа, и чуть приоткрывает рот в немом стоне.
«Внизу живота легкость, сравнимая с горсткой тополиного пуха. В груди сжимается сердце, пытаясь исчезнуть с привычного места. Она вновь ощущает поглаживания на разгоряченной коже, вновь слышит приятный шепот: „Ты невероятная, Тина. Восхитительна“. Эти слова пробегают мурашками по спине, выжигаются на подкорке. Эти слова хочется слышать постоянно. Как и чувствовать прикосновения… Ноа?».
— Тина? Тина, детка, ты слышишь меня? — легкие похлопывания по щекам, приводящие в сознание. — Твою же мать, Тина?
— Я в порядке, — Тина открывает глаза, устало выдыхая. — Серьезно, всё хорошо. Теперь всё хорошо. Честно.
Ноа убирает ладони с её лица и плюхается на задницу; прищуривается, словно выискивая подвох. Но никакого подвоха здесь нет — Тина действительно чувствует себя прекрасно. Просто восхитительно. Легко и непринужденно, словно только что потрахалась не в мираже, а наяву. Тяжелое дыхание постепенно выравнивается, как и бешеный сердечный ритм.
— Что происходит? — отец подходит к камере, разглядывая по очереди каждого из заключенных. — Мистер Васкес, вернитесь на свое место. Немедленно.
Ноа поднимается с пола и усаживается обратно на скамейку, намеренно смотря куда — то в пространство. Его беспокоит происходящее не меньше, чем саму Тину, но тот факт, что Ноа ничего не может сделать, не может помочь, видимо, выводит его из равновесия. Это заметно по взгляду и общему напряжению.
— У меня был легкий приступ. Ничего серьезного, — Тина разминает шею и смотрит на Финна, который сидит молча, не зная, как вообще реагировать на всю эту хрень. — Как долго ты собираешься нас здесь держать? Твою дочь, между прочим, ждет куча заказов.
— Столько, сколько потребуется. Уиттмор, на выход. — Джон кивает на Финна, и тот послушно срывается с места, буквально вылетая из железной клетки. — Будем считать, что тебе повезло.
— Я — потерпевший, если хотите знать. Это меня избили, а затем посадили в камеру к этому придурку! — Финн не торопится покидать коридор полицейского участка.
— По свидетельским показаниям, ты участвовал в драке наравне с этими двумя. Так что закрой свой рот и вали к отцу, — Джон морщится, и Тина прекрасно знает, что он сейчас борется с желанием подтолкнуть его к выходу, для скорости. — А с вами, мистер Васкес, — отец указывает пальцем на Ноа, — мы поговорим в моем кабинете. Наедине. Для вас есть плохие новости, и это вовсе не касается выписанного штрафа.
— А как же я? — удивляется Тина, подлетая к решетке, которая всё еще открыта. — За что меня посадили в камеру?
— Ты следила за представителем закона, — строго отрезает Джон и хмурит брови.
— Я просто беспокоилась. Что мне оставалось делать, если ты вдруг начинаешь так часто встречаться с адвокатом и скрывать от меня правду? — Тина пожимает плечами. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то мне лучше
