Босиком в саду камней - Ана Адари
Первый принц человек творческий, душа ранимая, натура трепетная, тонкая. Не удивительно, что он предпочитает платонические отношения с возлюбленной. Они с Яо Линь идеальная пара.
Но на днях прошел слух:
— Первый принц покинул храм Будды и возвращается в столицу!
Жаль. Мэри Сью моя надежда и опора. Она замечательно справляется со своими должностными обязанностями. Но с другой стороны — пора. Счастья ей огромного.
А мне не позавидуешь, несмотря на новый громкий титул. Император плох. Я его старательно выхаживаю, но старость есть старость. Его величеству перевалило за семьдесят. Ловлю на себе торжествующий взгляд наследной принцессы:
— Ты все цветешь, сестра. Жаль будет похоронить такую красоту, но его величество в загробном мире ну никак не обойдется без своей любимицы.
— Красоту и не придется хоронить, у меня ее нет, — парирую я. Но в целом леди права. И она это прекрасно понимает.
— Обещаю тебе пышные проводы в мир иной, Мэй Ли… — шипит эта змея. — До дверей императорской усыпальницы. В которой тебя, согласно традициям Великой Мин, заживо замуруют. Потерпи: недолго уже осталось.
Уверена, меня тщательно обыщут на предмет склянки с ядом. Чтобы с собой не пронесла. И руки свяжут, чтобы не смогла удавиться. А заодно и ноги. Меня ждет мучительная пытка голодом и жаждой перед смертью.
Император замечает мой удрученный вид. Ласково спрашивает:
— Кто тебя обидел, Мэй? Ты недовольна новым титулом?
— Что вы, ваше величество! — я искренне целую руку благодетеля. Без всякого раболепия.
За эти годы он стал по-настоящему мне дорог. Он, в сущности, хороший человек. Ну не повезло: родился принцем. Причем не наследным. И шел к трону по головам, а точнее по трупам. Горы трупов на его совести. Что окончательно испортило его характер.
Я с огромным удовольствием слушаю рассказы его величества о сражениях, которые он выиграл. Это гораздо интереснее, чем читать учебник истории. Часами могу Сына Неба слушать, а ему льстит мое внимание. Заливается соловьем.
— Тогда что, Мэй? — требовательно спрашивает император.
— Умирать неохота, — признаюсь я.
— А кто тебя заставляет?
— Сейчас никто. Но когда вас не станет… — я слегка запинаюсь. — Простите, ваше величество! Я не должна об этом говорить!
Так и тянет упасть на колени, но император меня останавливает:
— Я же сам спросил. Завтра же издам указ, где запрещу вносить тебя в список почетных дам, которые будут сопровождать меня в загробный мир. Живи, Мэй Ли, леди яркого поведения. Довольна?
— Толку от вашего указа? — вырывается у меня. — Прав тот, кто на троне. А ваш старший сын смотрит в рот своей жене, которая меня ненавидит. Не далее как сегодня наследная принцесса пообещала мне мучительную смерть.
— Тогда я призову ее к себе во дворец и возьму слово, что она сохранит тебе жизнь. И у наследного принца тоже призову. Как свидетеля.
— Ваше величество! Не будьте наивны! Вспомните, сколько клятв нарушили вы!
— А ведь права. И указ ничто, и слово ничто, когда правителя уже нет в живых. Нет человека — нет данного ему слова. А если публично? Всех министров собрать?
— Благодарю за такое ваше ко мне отношение. Но я беспородная дворняга в то время как родственники наследной принцессы пустили корни повсюду. Во всех приказах. Кроме продовольственного, но по иронии судьбы, если первый принц женится на Яо Линь, и этим приказом будет управлять невестка наследной принцессы. Я сама это устроила. К тому же они могут призвать какого-нибудь шамана, который публично войдет в транс и всем объявит, что посетил загробный мир. Где вы ему сказали, что мечтаете о встрече с Благородной супругой Ли. А я в это время буду связанная, сидеть под замком, с кляпом во рту, чтобы не орала.
— Получается, выхода нет?
— Увы! Я его пока не вижу.
В моем голосе отчаяние. И одновременно просьба. Никогда еще мне не было так плохо. Считай, одной ногой в могиле.
— Я знаю, о чем ты меня сейчас попросишь, — внезапно говорит его величество. — Но — нет.
— Что нет?
— Благородство любого мужчины имеет предел. А я хоть и старик, но все еще мужчина. И я хочу, чтобы на троне после меня была моя кровь.
— Причем здесь ваша кровь, — бормочу я, удивляясь его проницательности. Я ведь еще ничего не сказала.
— Не лукавь, Мэй Ли. Потому что выход есть. Единственный. Если ты родишь ребенка, то будешь жить. А поскольку я не могу тебе его подарить, то ты попросишь допустить к тебе любовника. Любой другой я бы не отказал. Ты — другое дело.
— Но почему, ваше величество?!
— Потому что ты особенная. И ты упрешься, но посадишь своего сына на трон. Я не могу рисковать. Если так хочешь, мы можем попробовать.
— Что именно?
— Зачать этого ребенка. Но тебе придется постараться. Ты же умная. Придумай, как это сделать.
При мысли об этих «стараниях» мне становится не по себе. Я, конечно, беспринципная женщина после такой отчаянной борьбы за существование в террариуме, то бишь в императорском гареме, и готовая на все, но Лин Ван хранит мне верность! А я получается, должна ему изменить?!
— По твоему лицу я вижу, что ты этого не хочешь, я так и думал, — с усмешкой кивает император. — Что ж, это твой выбор. Мое дело предложить, потому что не скрою: я сильно к тебе привязался. Но чужой ребенок в гареме мне не нужен, даже не проси.
— Я все поняла, ваше величество. Даю слово, что этого не будет. Никакой внебрачной связи, пока я ваша жена. Могу поклясться в этом. У меня тоже есть понятия о долге и чести. Всем, что имею, я обязана вам. И я вам никогда не изменю.
— Взамен обещаю тебе прожить как можно дольше, — силится улыбнуться император.
Видно, что моя откровенность не больно-то ему по душе. Он все еще мужчина, хоть и старик. И я могла бы постараться. Травки там всякие попробовать. Виагру сотворить при помощи своих знаний и главного императорского лекаря. Но я храню себя для Лина. Поэтому говорю:
— Спасибо, что не принуждаете меня. Хвала Иисусу Христу, вы послушный пациент!
— Кому?!
Все время забываю, что у них тут буддизм! Ты ему еще Библию
