Измена. Притворись моим драконом - Эль Вайра
Как только дверь распахивается и Джас шагает внутрь, я поднимаю в его сторону бокал.
— Почему все говорят, что это помогает?
Джас усмехается и шагает к буфету, чтобы плеснуть себе бренди.
— О чем ты? — уточняет он.
— Выпивка должна была помочь забыть проблемы. Везде об этом говорится — в книгах, в пьесах, в стихах. Все только и делают, что пьют! А мне не помогает. Изжогу вызывает, да и только…
Брат смеется.
— Значит, ты забываешься неправильно.
— Ну вот. Я даже напиться нормально не могу, что за проклятье?
Джас изгибает бровь.
— Хочешь бренди?
Я киваю.
— Да, определенно. Спасибо.
Он берет еще один стакан. Наливает туда гораздо меньше бренди, чем себе. Пересекает комнату и протягивает его мне. Садится в бордовое кресло рядом с диваном и протягивает ноги прямо на низкий журнальный столик.
Джас делает большой глоток и выдыхает. Я принюхиваюсь к выпивке.
— Осмелюсь спросить, — начинает брат, — почему ты здесь, а не с мужем?
— А что, мне тут не рады? — я взмахиваю рукой, в которой держу стакан. — Когда-то это был дом нашего отца, вообще-то. Я имею право тут находиться, ты же знаешь.
— Ты не ответила на мой вопрос.
Что ж, попытка сменить тему не увенчалась успехом. Я обреченно вздыхаю и признаюсь:
— Мы с Сином не идем на бал. Как только погода улучшится, я должна вернуться к себе.
Губы Джас сжались в одну тонкую линию.
— Значит, вот и всё? Ты так его и не простила? Даже после признаний Мелиссы?
Он трясет головой и издает противный звук себе под нос. Слов не разобрать, но я уверена, что это ругательства.
— Всё не так просто, Джаспер…
— Да что ты говоришь?! — выкрикивает брат.
Он смотрит в свой стакан и стискивает зубы.
— А знаешь, что, Роми? Я долго молчал. Два года я держал свое мнение при себе, потому что знал, что ты злишься. Не хотел делать хуже. Но мне надоело. Я отказываюсь дальше молчать.
Он глубоко вздыхает и залпом допивает остатки бренди, а потом бросает стакан на столик и встает, начиная расхаживать по комнате туда-сюда.
— Правда в том, что ты сама же разрушаешь свое счастье. Жизнь — это выбор, Роми. Ты могла бы выбрать доверять Сину, простить его за оплошность, но вместо этого держишься за обиду и нянчишь свое упрямство.
Я вжимаюсь в диван и не смею пошевелиться, слушая, как резкие слова брата разносятся по гостиной.
— Ты обижалась, что я не принял твою сторону? Но я не мог этого сделать! Ты была неправа, Роми. Ты ошибалась. Син не изменщик, но ты упорно отказывалась слушать его, чтобы это уяснить.
Он замирает на месте и смотрит на меня в упор. Мне хочется ужаться до размеров букашки. Давненько не видела его таким злым и серьезным.
— И я хочу, чтобы ты поняла одну вещь, — продолжает Джас, тыча в мою сторону пальцем. — Если ты проживешь остаток дней в одиночестве, несчастная и бездетная, то только потому, что сама это выбрала. Это твой выбор. Твоя вина.
Он подлетает к столику, хватает стакан и топает к буфету, чтобы плеснуть еще бренди — больше на этот раз.
— Ты закончил? — уточняю я ровным голосом.
— Мне плевать, обижаешься ты или нет, — фыркает Джас и делает глоток. — Можешь не разговаривать со мной хоть до конца жизни.
— Могу я говорить сейчас? — настаиваю я.
— О, непременно!
Джас делает еще один глоток и поворачивает ко мне. Его грудь тяжело вздымается, а глаза продолжают грозно сверкать.
— Если ты всё же закончил, то я хочу сказать, что ты прав. Я совершила ошибку, и мне нужна твоя помощь. Помоги мне вернуть Сина, пока не стало слишком поздно.
Глава 24. Синклер
Очередной скомканный лист отправляется на пол. Я уже в десятый раз пытался сформулировать письмо, освобождающие Роми от любых обязательств, но всё выглядит бессвязной тарабарщиной.
Возможно, лучше сказать ей всё лично. Но это значит, что нам придется встретиться. Нужно будет снова увидеть ее, ощутить рядом с собой, вспомнить наши общие моменты… Проклятье, и когда всё стало настолько сложным?
Я горько усмехаюсь сам себе. Всё усложнилось из-за нашей глупой сделки. Наверное, не нужно было соглашаться. Сам виноват, что питал какие-то надежды.
Я встаю из-за стола и смотрю на незастелянную кровать. Может, следует всё же немного поспать? А утром правильные слова найдутся сами?
Но как только решение принято, и я собираюсь вернуться в постель, до ушей доносится странный звук… Это стук?
Да. Кажется, стучат в окно. Что шутки?
На дворе глубокая ночь, и стекла покрылись туманным льдом от мороза и вихря. Кто гуляет в такой поздний час, да еще и в такую погоду?
Но стук повторяется, и мне приходится пойти посмотреть. Надо убедиться, что я не спятил и прогнать хулиганов, которые выбрали слишком странный способ для развлечений.
Когда я подхожу к окну, у меня отвисает челюсть.
— Роми!
Проклятье!
Она находится прямо там, за стеклом, и выглядит испуганной и продрогшей. Держится за лестницу так, будто никогда не собирается ее отпускать.
Я быстро открываю окно, и холод тут же пробирает до костей, напоминая о том, что я без рубашки. Чешуя бы не помешала.
А Роми-то, Роми! Без плаща, без пальто, без шапки, в одном-единственном домашнем платье!
Ругаясь про себя и в слух, я хватаю жену подмышки и затаскиваю внутрь. Она цепляется за меня ледяными руками, пока не оказывается в спальне. И даже тогда отпускает не сразу. Подол ее платья промок насквозь. Должно быть, с обувью та же история.
— Роми, что ты вытворяешь? Там высоко и скользко, ты могла убиться!
Это прозвучало резче, чем я рассчитывал. Но страх всё сделал за меня.
— Я… я знаю, — последовал неуверенный ответ.
Ее зубы стучат, а взгляд такой несчастный, будто она боится, что я выкину ее обратно в окно. Кажется, Роми даже задерживает дыхание, когда я быстро шагаю, чтобы закрыть створки и не впускать еще больше мороза.
— Ты сошла с ума? — ворчу я.
— Да, — энергично кивает она. — Да, я сошла!
Я подлетаю к кровати и стягиваю одеяло, чтобы завернуть в него Роми. Потом направляю ее к камину.
— Подойти к огню. И скажи, во имя святых драконов, ты собиралась делать?
— Ну… удивить тебя?
Она кутается в
