Страж - Елизавета Владимировна Соболянская
Мария Александровна приняла дочь с радостью, хотя и встал вопрос – молодой, но все же замужней даме неприлично жить в ее девичьей комнате, да еще с незамужней девицей. Поразмыслив, генеральша приказала перенести вещи замужней дочери в гостевую спальню с широкой «семейной» кроватью. Туда же перенесли часть приданого, гардероб и милые сердцу безделушки Софьи Ильиничны.
Проводив мужчин, женщины впали в странное состояние ожидания. Они вставали утром, приводили себя в порядок – совсем просто – и собирались за завтраком. Поскольку мужчин в доме практически не осталось, готовили тоже просто и строго соблюдали постные дни. После еды дети шли заниматься с гувернанткой, а Мария Александровна, Софья Ильинична и Розетта усаживались в гостиной с рукоделием. Кто-то читал вслух, создавая фон для мыслей, в которые погружалась каждая.
Рукоделие тоже было непривычное – Мария Александровна резала на бинты старые простыни. Потом полосы ткани кипятили, сушили на ветерке, утюжили и сматывали в рулоны для передачи местному госпиталю. Софья и Розетта щипали корпию – из тех же мягких лоскутов и обрезков надергивали нитки, превращая их в мягкий клубок, который доктора пропитывали лекарствами при обработке ран. Все служанки, свободные от домашних дел, садились за пряжу. Мария Александровна искренне опасалась, что поход затянется, и мужчинам не обойтись будет без теплых чулок и рукавиц.
Все сидели, казалось бы, спокойно, иногда беседовали, нередко Розетту просили спеть, но стоило хлопнуть двери, как все вздрагивали, прерывали свои занятия и замирали испуганно, с волнительным ожиданием глядя на вход в гостиную. А уж если на тихой улице, где располагались офицерские квартиры, раздавался стук копыт курьера… Изо всех окон высовывались головы в чепцах и шляпках, стремясь увидеть посыльного, чтобы вперед всех узнать новости.
Так прошел июнь. В июле Софочка упала в обморок от жары, и тогда измученная нездоровой городской атмосферой Мария Александровна внезапно решилась ехать за город, чтобы немного переждать летнюю духоту и тяжесть. Войска отступали. Покинули Гродно, Вильну, к началу июля Литва была полностью в руках французской армии. Когда в сводках появился Полоцк, генерал прислал письмо.
– Дорогая моя Маришенька, – торопливо писал генерал, – мы продолжаем отступать. Короткие стычки с итальянской, французской и шведской армиями кровопролитны и бессмысленны. Прошу тебя и Софочку беречь себя. Поцелуй Александра и Николая.
Мария Александровна прочитала вслух часть письма, а после ушла с ним в свою спальню и утром выглядела очень усталой, словно много плакала.
Розетта переживала об отце и брате, но добрый генерал Казачковский сделал в своем письме приписку о том, что ее близкие здоровы и, несмотря на тяготы походной жизни, держатся бодро и весело.
Между тем дела на фронте становились все хуже. Родственники Марии Александровны, живущие в Москве, приехали в Петербург, и дом наполнился людьми и голосами. В комнату Розетты подселили старую девушку лет тридцати – нервную, склочную и склонную к длинным сентенциям. Маленькая итальянка вынужденно терпела соседство, но старалась проводить время в саду или в гостиной с Софьей Ильиничной и Марией Александровной. При хозяйке дома гостья не смела обвинять Розетту в чем-либо. Зато тетушки, бабушки и дядюшки живо интересовались «судьбой несчастной сиротки» и доставали Розетту нравоучениями и советами немедля выйти замуж.
На фоне всего этого беспокойства Софочка снова упала в обморок и, сославшись на духоту и толчею, съехала на квартиру супруга вместе с Розеттой.
Уже в скромных апартаментах полковника молодая женщина призналась подруге, что, скорее всего, она ждет ребенка. Для подтверждения Розетта сбегала за доктором, и, выслушав утомленного наплывом пациентов эскулапа, Софочка погрузилась в блаженное ожидание. Вот только уже в начале августа будущую мамочку начали одолевать тягостные сны. Днем она плакала, молилась и снова плакала. А потом, в один из серых дождливых дней, схватила Розетту за руки:
– Розетта, я знаю, что должна ехать. Туда! К Смоленску! Маменька меня не отпустит, но… Ты поедешь со мной?
Маленькая итальянка, с трудом державшаяся на успокоительных микстурах, чуть не подпрыгнула на месте:
– Поеду, Софья Ильинична! Только… Надо как то сделать так, чтобы нас не остановили!
– Я уже все продумала! – супруга полковника на миг отбросила свои тревоги и задорно улыбнулась.
На следующее утро Софочка приказала вынести сундуки в карету, написала маменьке записку, что уезжает к подруге в пригород, а подруге отправила посыльного с целой стопкой писем, которые они с Розеттой писали всю ночь.
Сонные и утомленные дамы сели в карету и покатили к Смоленску. Их план сработал – их никто не остановил. Аккуратно выписанная подорожная – жена офицера едет в расположение полка – позволяла двум женщинам довольно быстро преодолевать дорожные преграды. Их обеих словно кто-то гнал туда, к войскам.
Однако за три дня пути до Смоленска Софье Ильиничне стало нехорошо, и они остановились в гостинице. Мокрые, грязные, уставшие путешественницы вдруг ощутили какой-то предел и решили провести в трактире два дня, чтобы вымыться, высушить одежду и отоспаться на кроватях.
Провидение было к ним милосердно – спали измученные женщины без предчувствий и кошмаров. А на третий день, когда кучер уже ставил сундуки на задок кареты, до них долетел ужасающий грохот…
– Что это? – замерла Сонечка, рефлекторно прикрывая живот.
– Так пушки палят, ваше сиятельство! – ответил кучер, бывший когда-то денщиком ее супруга.
– Пушки?
– Битва, похоже, близко. Туда вам сейчас точно ехать не стоит. Давайте лучше назад вернемся, а как затихнет, тогда уж в расположение полка…
Софья Ильинична засомневалась было, но кучера энергично поддержала Розетта:
– Сонечка, вам нервничать доктор запретил! И шум для малыша вреден. Переждем!
Забравшись в карету, путешественницы стали смотреть в окно и с некоторым ужасом наблюдали поток мирного населения.
– Кто все эти люди? Куда? – лепетала Софья, кутаясь в шаль.
– Известно куда, – вздыхала в ответ Розетта, уже видевшая что-то подобное. – От войны бегут.
– Но как же… Разве наши войска не побеждают?
– Кажется, именно сейчас идет битва, – утешала свою спутницу итальянка.
Они добрались до другой гостиницы, но мест в ней не нашлось. Ночевка в карете и отсутствие горячей пищи довело Сонечку до слез. Розетта утешала подругу,
