Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон
С улицы, успокаивая своей привычностью, доносились звуки просыпающегося города: дворник подметал тротуар, цокали лошади, везущие за собой тележки, мимо протопал разносчик пекаря, за которым тянулся соблазнительный запах горячего хлеба. Простые жизненные нужды превращали любой хаос в рутину, а захват и оккупация Саванны обошлись практически без кровопролития.
Через мгновение дверь в приемную распахнулась, и мое спокойствие было нарушено.
— Чем я могу… — Я обернулась и, увидев, что за посетитель ко мне пришел, сменила вежливый тон на враждебный: — Что вам нужно?
Капитан Ричардсон (в тот момент я забыла, что теперь он полковник — видимо, за измену полагается повышение) очаровательно улыбнулся и запер дверь на засов. Я достала из ящика небольшую ампутационную пилу — обращаться с ней легко, а зазубренный край, если хорошенько прицелиться, как раз отрубит ему кончик носа.
Когда Ричардсон понял мои намерения, его улыбка превратилась в ухмылку, и он поклонился мне. Он, понятное дело, пришел без формы, но был одет в приличный костюм темного цвета, ненапудренные волосы зачесал назад и таким образом совершенно не бросался в глаза прохожим.
— К вашим услугам, мэм. Спокойно, я просто не хочу, чтобы нам помешали.
— Именно это меня и беспокоит, — проговорила я, крепче сжимая рукоятку пилы. — Немедленно отоприте.
Ричардсон внимательно посмотрел на меня, прищурив глаз, затем усмехнулся и отодвинул засов. Оперся спиной о дверь и скрестил руки на груди.
— Так лучше?
— Намного. — Я положила пилу, но далеко от нее не отходила. — Спрашиваю еще раз: что вам нужно?
— Ну, я подумал, что настало время раскрыть вам свои карты, миссис Фрэзер, вдруг захотите сыграть.
— С вами, полковник, я готова сыграть только в «ножички». — Я постукивала пальцами по рукоятке пилы. — Хотите показать карты, так вперед. Только поскорее, у меня через час операция.
— Это не займет много времени. Позволите? — спросил он, показывая на табурет. Я кивнула, и Ричардсон спокойно присел.
— Суть дела в том, мэм, что я мятежник и всегда им был.
— Что-что?
— Сейчас я полковник Континентальной армии, однако когда мы познакомились, я, будучи американским агентом, выдавал себя за капитана армии Его Величества в Филадельфии.
— Ничего не понимаю. — Слова Ричардсона до меня доходили, но зачем, черт возьми, он мне все это рассказывал?
— Вы ведь тоже принадлежите к мятежникам, верно? — Он вопросительно приподнял не очень густую бровь. Полковник и правда выглядел совершенно заурядно. Самая подходящая внешность для шпиона, если он действительно таковым является.
— Да, — осторожно ответила я. — И что с того?
— Значит, мы на одной стороне, — терпеливо объяснил он. — Когда я обманом вынудил лорда Джона Грея жениться на вас…
— О чем это вы?
— Он же говорил, что я грозился арестовать вас за распространение подстрекательских материалов? Не очень умелое, позвольте добавить, — бесстрастно сказал Ричардсон. — Его светлость заверил меня, что не питает к вам личного интереса, а затем послушно взял вас в жены на следующий же день. Какой галантный мужчина, особенно если принять во внимание его собственные предпочтения.
Полковник склонил голову и заговорщически улыбнулся. Внутри все замерзло, будто меня проткнули ледяным копьем.
— А, вы все-таки в курсе, — продолжил он, следя за выражением моего лица. — Я так и думал. Его светлость очень сдержан, но вы, полагаю, женщина проницательная, тем более в вопросах сексуальных отношений.
— Вон отсюда, — холодным тоном сказала я. — Уходите. Сейчас же.
Разумеется, полковник даже не сдвинулся с места, а я мысленно ругала себя за то, что не догадалась держать в приемной заряженный пистолет. Пила поможет, если он нападет на меня, но сама я атаковать не собиралась.
«Да и куда в случае убийства ты денешь тело? — вопрошала логическая часть меня. — В шкаф он не поместится, а уж в тайник тем более».
— Повторяю в третий и последний раз. Что вам, черт побери, нужно?
— Ваша помощь, — без промедления ответил Ричардсон. — Я с самого начала хотел использовать вас как разведчика. Вы вращались в одних кругах с британским верховным командованием и очень пригодились бы мне, только вот на тот момент выглядели слишком нестабильной, простите уж за такие слова. Я надеялся, что вскоре вы перестанете сильно горевать по первому мужу и уговорить вас помогать мне будет проще: я планировал познакомиться и сблизиться с вами, после чего убедил бы добывать информацию, поначалу вроде бы скромную и незначительную.
— Что вы имеете в виду под словом «сблизиться»? — спросила я, тоже скрестив руки на груди. Обычно под сближением понимали просто дружбу, но интонации Ричардсона намекали совсем на другое.
— Вы соблазнительная женщина, миссис Фрэзер, — ответил полковник, изучая меня отвратительным оценивающим взглядом. — И прекрасно это понимаете. А раз его светлости в этом плане вы не требовались… — Он повел плечом и улыбнулся, как бы оправдываясь. — Конечно, теперь, когда генерал Фрэзер восстал из мертвых, вас вряд ли заинтересуешь чем-то подобным.
Я засмеялась и резко опустила руки.
— Вы льстите себе, полковник, — рассмеялась я. — Да и мне тоже. Может, перестанете смущать меня и наконец скажете, что вы хотите и с чего вообще взяли, что я соглашусь вам помочь?
Ричардсон заразился моим смехом, и это придало его лицу немного индивидуальности.
— Хорошо. Трудно поверить, но эту войну выиграют не на поле боя.
— Неужели?
— Вот увидите, мэм. Ее выиграют путем шпионажа и политических махинаций.
— Довольно новаторский подход. — По акценту Ричардсона — английскому, хотя и не самому заметному — было нелегко понять, откуда он. Не из Лондона, не с севера страны… Произношение правильное, но не безупречное. — Не в политике же вам требуется мое содействие?
— Вообще-то, именно в политике. Пусть и косвенно.
— Советую говорить напрямик. Ко мне скоро придет пациент. — Звуки снаружи переменились, по улицам группками ходили подмастерья и горничные, выполняя поручения или отправляясь за покупками. То оклики, то заигрывающие смешки.
Ричардсон кивнул.
— Вам известно, что думает об этой войне герцог Пардлоу?
Такого вопроса я не ожидала. Странно, мне и в голову не приходило, что у Хэла имеется некое мнение о войне, выходящее за рамки его службы. Однако если у кого и было свое суждение на любой счет, так это у Харольда, второго герцога Пардлоу.
— Вообще-то я никогда не обсуждала с герцогом политические вопросы. Как и с моим… то есть с его братом, раз уж на то пошло.
— Что ж, дамы зачастую не интересуются ничем вне сферы своих увлечений, хотя я полагал, что вы,
