Простодушны и доверчивы (СИ) - Сергеева Александра Александровна
— Я.
— Хочешь, чтобы меня окончательно невзлюбили? Даже те, кто не положил на тебя глаз?
— Твой начальник не против. Он считает, что для первой недели ты неплохо справилась. А Тимур точно не станет мне говорить то, что я хочу услышать.
— Ну-у, — протянула Лёка, зная, что уже сдалась. — Тогда…
— Мы едем отдыхать, — непререкаемым тоном заявил Олег. — Ты, кстати, должна мне первый поцелуй. Который был обещан ещё шесть дней назад.
— Полезешь целоваться? — не слишком перевозбудилась она, хотя внутри что-то ёкнуло.
— Полезу, — не стал увиливать он, вытягивая её из кресла за локоть. — Я ж не евнух, чтобы любоваться на тебя без надежды покуситься.
— И всё-таки я уточню, — протиснувшись между ним и дрогнувшей стеклянной стеной, пошла на принцип Лёка.
Вылезла из колбы, а тут и начальник собственной персоной. Вышел из своего отсека и, направляясь на выход, без полунамёков и подтекстов прямо заявил:
— Я не против. Кажется, тебе на сегодня хватит.
— Но, я не доделала…
— В понедельник, — отмахнулся он. — Не горит.
Однако, выходя в коридор, всё-таки не удержался и ткнул в сторону Олега большим пальцем:
— А у него, кажется, уже.
Везение продолжало слоняться вокруг случайно избранной счастливицы: на всём пути от кабинета до машины им не встретилось ни одной поклонницы Олега. Либо он их шантажировал, либо все под впечатлением от случившегося с Анжелой где-то сгруппировались и обсуждали.
Добрались быстро и молча: Лёка не хотела разговаривать, а он, видимо, не хотел мешать ей не хотеть. Когда внедорожник мягко прокрался через услужливо разъехавшиеся створки ворот, она увидела то, что не разглядеть за высоченным кирпичным забором: дача действительно оказалась дачей. Не громоздким коттеджем, а одноэтажным небольшим домиком из бруса. Он был построен прямо посреди двора, значит, за домом осталось достаточно места для отдыха. В то, что Олег завёл там огород, верилось с трудом.
— Уютно, — одобрила гостья небольшую комнату с большим камином.
Где кроме него уместились только пара кресел и широкая низкая лежанка без спинок. Покрытая настоящим рыжим лисьим пледом. На полу была расстелена медвежья шкура, и оттого в комнате попахивало зоопарком. Узкие, как бойницы, окна наглухо покрывали жалюзи. Между креслами стоял невысокий столик с высоким канделябром. Такие же возвышались на многочисленных полках вдоль трёх стен.
— Люблю запах тающего воска, — пояснил Олег, пронося пакеты с едой мимо дверей то ли гостиной, то ли чертога для соблазнения. — И нет: женщин здесь не бывает. Это моя нора и только моя. Возможно, станет и твоей.
— От чего это зависит? — задумчиво уточнила Лёка, присоединившись к нему на кухне.
— От твоего желания и моего везения, — ответил он.
И вдруг шагнул к ней, запирая плечи в железный замок своих тренированных рук.
— Что, прямо сейчас? — от неожиданности смутилась Лёка, не зная, как себя вести. — Не разувшись?
— Я ждал шесть дней, — напомнил Олег.
Он целовал её недолго, но впечатляюще. Полу забытый студент показался ей детсадовцем, неумело расплющившим губёшки на щеке самой красивой девочки в группе. В душе просто обязано было что-то стронуться, переходя в томление, негу и прочие умопомрачительные ощущения. Вместо этого там начала зарождаться неведомая прежде ярость. Без ожесточения и гнева. Нечто вообще ни на что не похожее: ослепляющее, режущее по нервам, свирепое и непреклонное.
Что поразительней всего, именно из него выплеснулся в кровь огонь… не желания, а натуральной похоти. Она готова была отдаться… даже не разувшись. Как последняя шлюха. Эта сквозанувшая где-то глубоко и далеко нелепая мысль запустила в пылающую кровь ледяной ветер. Тот столкнулся с огнём, и лавина смешавшихся стихий ушла в землю, как молния по громоотводу.
— Это было недолго? Да? — глядя глаза в глаза, с каким-то странным неразличимым подтекстом спросил он.
Его дыхание скользнуло по её губам остатками спасительного ветра.
— Да, — нехотя выдавила она.
Чувствуя единственное необоримое желание немедля уйти, убежать и больше никогда не видеть этого человека
— Ты хочешь уйти? — то ли догадался он, то ли подслушал её мысли.
— Да.
— Я отвезу тебя, — слегка отстранившись, пообещал Олег, продолжая не отпускать её взгляд.
Постоял так несколько секунд, показавшихся вечностью. Кровь, было, вновь закипела назойливым пламенем. Но душа фыркнула на него, и тот погас, как огонёк свечи от человеческого дыхания. Олег разомкнул руки и преспокойно занялся приготовлением ужина. А Лёка внезапно совершенно успокоилась. Ей даже стало хорошо, покойно. И желание сбежать ускользнуло из сознания ручейком талой воды.
— Музыку? — предложил хозяин дома, нарезая мясо.
Нож в его руке не вгрызался в тугую плоть, а нежно беспрепятственно проникал, будто лезвие бритвы. В этом было больше хищного, чем в хрусте костей на клыках.
— Не люблю, — устало выдохнула она, возвращаясь в гостиную. — Я полежу немного? Что-то меня как-то вдруг придавило.
— Можешь забраться под плед. Одетой, — разрешил Олег.
— Спасибо, — почти промычала Лёка, ощущая, как оберег на груди становится всё горячей, словно пытается её приободрить.
До лежанки она буквально доволоклась из последних сил. С трудом оторвав от неё чугунное покрывало, рухнула на край и тут же свернулась калачиком. Он пришёл следом и укрыл её. А потом Лёка провалилась в тяжёлое липкое, переполненное ароматами без запаха забытьё.
Проснулась оттого, что её ногти впились в живую плоть. Не вгрызаясь, а нежно беспрепятственно проникая, будто лезвие бритвы. В этом было больше хищного, чем в звуке хриплого прерывистого дыхания навалившегося на неё зверя. Зверя с горячей гладкой кожей и стальными тисками вместо рук.
Зверь не пытался её загрызть. Зверь брал её с неистовством бушующего в тайге пожара и стылым безмолвием вечных льдов. Боль столкнулась с наслаждением, и лавина смешавшихся стихий ушла в землю, как кровь из обнажённых вен.
Лёка застонала от немыслимого удовольствия и…
Проснулась.
С трудом разлепив веки, разглядела в скупо освещённой камином комнате Олега. Тот сидел в кресле, вытянув ноги, и преспокойно лопал мясо. Брал его из глиняной тарелки прямо пальцами и задумчиво отправлял в рот. Медленно, нечеловечески медленно двигая челюстями. В его сощуренных и оттого ещё больше раскосых глазах пылал огонь. А ледяная бесчувственность покрывала лицо несокрушимой маской.
Сон или не сон — грохочущими булыжниками катались в голове Лёки тяжёлые угнетающие мысли. Рука нащупала нетронутую молнию брюк. Пиджак был застёгнут на все пуговицы. Сон или не сон — сквозь медленно рассасывавшуюся в глаза муть всматривалась она в Олега.
Тот переоделся. Джинсы… ковбойка застёгнута на все пуговицы, кроме верхней. На столе почти пустой бокал, в тарелке осталась пара кусков мяса. Значит, он преспокойно сидит там, трескает, а у неё внизу живота истаивают последние всполохи оргазма.
Сон или не сон? Оберег прекратил её поджаривать: либо устал, либо отчаялся донести до пустоголовой какую-то важную информацию.
Не услышав, а, скорей, почувствовав её возню под пледом, Олег медленно повернул голову. Внимательно посмотрел на взъерошенную, зарывшуюся в лисий мех по самые глаза дурочку и невозмутимо обрадовал:
— Ты так стонала, что уже хотел тебя разбудить. Дурной сон?
— Восхитительный, — вдруг выдохнули за неё её губами.
— Что снилось? — отставив на столик тарелку, почти безучастно поинтересовался он.
Неспешно ополоснул руки в глубокой чаше с водой. Вытер салфеткой губы. Опустошил бокал и поднялся.
— Не подходи, — моментально засвербело в душе от нахлынувшей тревоги.
— И не собирался, — чуть мягче заверил Олег.
Присел у камина, стал подбрасывать в топку берёзовые полешки.
— Ты меня любишь? — вновь затеяли самодеятельность подлые губы. — Или я вписываюсь в образ?
— Ты раздразнила во мне желание вновь ожить, — чуть подумав, ответил он красиво и непонятно.
