Академия безмолвия (СИ) - Летова Ефимия

...Убила бы их обоих.

Гриэла Фокс, экцентричная сестричка Габриэля, как ни в чем не бывало поднялась и обняла меня, ничуть не опасаясь за чистоту своего наряда.

- Привет, красавчик Джейми, я так рада тебя видеть! Судя по всему, твоей целью посещения города было прошение милостыни? Немой, босый (точно, еще и ботинок слетел, пожги меня мое собственное пламя), оборванный...хорошо подают-то?!

Убила бы.

***

Разговор с Габриэлемя оставила на вечер. Мало того, что этот демонов сын кинул меня у лекарской, он еще и отправился на встречу со своей сестрицей, ни о чем мне не сказав. Да, я тоже не сказала ему все детали, но...но... Рядом с Элой я всегда ощущала себя ребенком рядом с ироничным взрослым, который, несмотря на все свои подколы, мог решить любую проблему, и я и бесилась от собственной детской слабости, и радовалась внезапной ничем не объяснимой уверенности в скорейшем избавлении от всех бед.

- Идемте, прости небо, ну вы и идиоты, один краше другого, - хмыкала Эла, хозяйским жестом обнимая меня за плечи. - Ладно, братец всегда ввязывался во всякую ерунду, но ты, Джейми? Поступить в Академию, где вы сидите, как в темнице, без права на побег? Между прочим, заключенных держат в тюрьме на средства налогоплательщиков, а вы еще и платите! Хотя молчание - просто существенный плюс. Я говорю, вы молчите, за это, конечно, стоит доплатить...

Как я поняла, сложив воедино все разорванные кусочки, Габ оказался куда предсмотрительнее меня. Во-первых, он оставил в коробе что-то вроде той сферы, которой снабдил нас в великом кладбищенском походе, так что найти экипаж не предоставило особой трудности. Во-вторых, Г аб заранее позаботился о задержке спальника на ремонт - магу, владеющему водной стихией, не так уж трудно слегка "размочить" деревянные колеса спальника. Поэтому когда мы подошли к молочной лавке - скорее, молочной ферме с приличным коровником и собственным полем для выпаса животин, на самой окраине Торона - то застали трогательную сцену замены колеса, сопровождаемую вялыми ругательствами кучера и его спутника. Мне захотелось обнять обоих и плакать от облегчения, нога без ботинка болела, многочисленные синяки и ссадины ныли. Гриэла, прекрасная, как рассвет на морском побережье с картины в холле моей хуторской школы, не стала ничего выдумывать, а просто затеяла с суровым молочником, стоявшим тут же и хмуро наблюдавшим за ремонтом, небольшую беседу.

Мы с Габриэлем пробрались обратно в короб - прицеп был полон до отказа и влезть туда было можно, только выкинув часть продуктов. Перекинутый через плечо мешок с купленным товаром - интересно, не разбилась ли купленная склянка - я прижала к груди. Судя по всему, Габриэль тоже обзавелся покупками - здесь заключалось понятое "в-третьих". В городе у Габа была какая-то личная цель. Это было понятно, но и...обидно.

Я постаралась отодвинуться, насколько это было возможно, и наугад ткнула Габриэля кулаком в бок. Он беззвучно рассмеялся и тоже хлопнул меня по оголенному плечу. Жест вышел странным - и дружеским, и немного интимным из-за разорванной ткани рубахи.

"Ни о чем не хочу сейчас думать", - решила я. И до самого возвращения в Академию ни о чем не думала.

***

Ларс действительно метался в тревоге и нетерпении. Когда «спальник» наконец-то въехал на территорию Академии, я почувствовала это по какому-то особенному ощущению покоя и уюта на душе. Такого не было даже когда я возвращалась домой, на хутор, после своих редких отъездов. Мы выбрались из короба, услышав торопливый условленный негромкий стук по крышке. Я вылезла первой, Ларс подал мне руку, и, все еще безмолвный, замер передо мной, сжал плечи, глядя в глаза. Габриэль спрыгнул сам и гляделок от Ларса явно не заслужил. Кинул на меня взгляд - насмешливый и печальный одновременно, такой, как только у него бывает. Надо бы сказать другу, чтобы на людях держал себя в руках и вел себя со мной так же, как и с другими.

Только на людях..?

Время снятия молчания подходило, это я тоже теперь стала чувствовать - отчетливо, как подступающую простуду, и заранее. Теперь все пережитое за это утро и день совершенно по-иному отзывалось внутри. Говорить с Габриэлем хотелось и не хотелось одновременно. Меня жгли стыд за себя и злость на него - ясное дело, он уже давно понял, что мелкий Джейми совсем повернутый на голову и другие части тела, чего стоил его вопрос «а между вами с Ларсом что-то есть», заданный еще год назад. Но вот то, что Габ вытворил сегодня.. .о чем это может говорить? А ни о чем. Посмеялся над ненормальным мальчишкой, демоны побери этого разноглазого с его секретами и тайнами. Своих достаточно.

На наши «разговорные» камни Габ не пришел. Я рассказала Ларсу свои немудреные приключения, умолчав о сущих мелочах - о своих покупках, словах леди Адаи по поводу внешности, о волнующих прикосновениях губ Габриэля к своей ладони. Забыть, срочно забыть. Это была шутка, и ничего иного.

- Эла? Там была Эла? - оживился Ларс, а я досадливо сморщилась. Ну, кто бы сомневался: то, что наш ректор срочно ищет надежное средство для качественного растворения трупа - пустяк по сравнению с появлением фигуристой сестрицы Габриэля.

- Эта лекарка явно знает очень многое... - задумчиво произнес Ларс.

- Знает, но нам не скажет.

- Она училась здесь. - не обращая на меня внимания, продолжил приятель. - Возможно, они с ректором ровесники и даже учились вместе, - здесь я могла только пожать плечами, определить возраст и того, и другой было для меня непросто. - Для начала я бы попробовал выяснить, в каком году был их выпуск, познакомился бы с историей Академии тех лет, если эта история где-то описана, попытался бы узнать, не было ли каких-то странных событий в те годы.. .Мы еще ни разу не были в библиотеке, предлагаю исправить такой досадный факт. А еще, завтра эта леди должна привезти сюда заказанное. Вдруг нам повезет, и мы сможем что-нибудь увидеть или услышать?..

Ближайший план действий был намечен.

Вечером, уже засыпая, я снова вспомнила слова странной лекарки об измененной внешности. Что ж, даже человеку со стороны очевидно: моя наружность слишком никакая, неестественно никакая. А лекарка-то и впрямь странная. Училась в нашей демонски престижной, закрытой королевской Академии? Называет ректора запросто по имени и на «ты»? А притом работает в какой-то небом забытой лавке и выглядит, как пугало. Я с наслаждением ощутила, как начало затуманиваться сознание, и в этом тумане растворялись тревоги и волнения.

В результате мне приснился сон. Я стою напротив огромного, в человеческий рост зеркала и смотрю на себя. Короткие пепельно-рыжеватые тонкие волосы, бледное лицо с едва заметной россыпью веснушек, узкие губы, серые радужки с легкой примесью голубого. Стеклянная гладь внезапно топорщится, идёт мелкой рябью. Изображение начинает меняться. Мои волосы словно наливаются цветом, темно-медного пряди стекают по плечам и спине до поясницы, тяжёлые, густые, насыщенные, словно кто-то макнул их в неразбавленную краску на льняном масле. Ресницы и брови меняют цвет в тон волосам, я зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, то отражение глядит на меня двумя сиреневатыми зрачками. "Словно аметисты" - приходит в голову пошлое сравнение из дешёвых любовных книг. Губы будто горят, пунцовые, пухлые. Не моё, это не может быть моё лицо, его словно раскрасил некий художник, и теперь я похожа на старинный портрет вековой, как минимум, давности. Благородные, насыщенные цвета. Мне нравится это лицо, почему-то оно не кажется чужим, просто непривычным. Я помню другие аметистовые глаза, добрые, тёплые, медные волосы склонившейся надо мной женщины...

"Я тоже помню, - говорит внутренний голос, приглушенный, будто старинное эхо из глубины лет. - Её зовут Корнелия, красивое имя, очень ей подходит... "

«Корнелия.... А как дальше?» - кажется невероятно важным услышать ответ, хотя я уверена, что не знаю его.

"Её зовут КорнелияМ...”

Вдруг зеркало разбивается на кусочки, выплескиваясь в меня обжигающе-острым ливнем. Я просыпаюсь, еле сдерживаюсь, чтобы не начать стряхивать с себя осколки.