Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон
Вдруг Блубелл подняла голову и предостерегающе зарычала. Адсо мигом перепрыгнул со стола на высокий шкафчик, где хранились бинты и хирургические инструменты. Не иначе, кто-то пожаловал.
— Рановато, — произнесла я вслух. Еще нет и часа, как он ушел. За такое короткое время ничего произойти не могло… Однако ноги уже несли меня к двери. После ухода Джейми я не стала запираться на засов, лишь задвинула щеколду — и теперь смело открыла ее с резким щелчком. Неважно, кто пришел и с какими новостями. Я должна это знать.
— Элспет, — выдохнула я и отступила на шаг, двигаясь словно во сне. Нельзя сказать, что ее визит сильно меня удивил, но все же оказался неожиданным.
— Не могла не прийти. — Она была бледная, как привидение, и тоже выглядела подавленной.
— Знаю, — кивнула я и машинально добавила: — Проходите.
— Знаете? — В ее голосе слышались сомнение и ужас от осознания того, что никаких сомнений больше нет.
Я закрыла дверь и направилась в хирургическую — пускай идет следом, если пожелает.
Как только мы обе оказались внутри, я опустила тяжелое лоскутное одеяло (до сих пор служившее дверью), чтобы не впускать ночной холод. Блу угрожающе зарычала, встав у меня за спиной. Она прекрасно знала Элспет и обычно всегда подбегала, чтобы дружески обнюхать гостью и дать себя погладить. Не сегодня, Жозефина[276], — подумала я, но вслух сказала, обращаясь к собаке:
— Угомонись! Все в порядке.
Ни черта не в порядке, — показывала она всем своим видом, но рычать перестала и послушно улеглась на коврике у очага, продолжая сверлить Элспепт настороженным взглядом. Та словно не замечала.
Махнув в сторону одного из стульев, я молча достала из шкафчика бутылку «Особого виски» и доверху наполнила две оловянные кружки. Элспет не стала пить сразу, хотя явно в этом нуждалась. Я залпом приняла свою дозу.
— Думала… можно вместе помолиться, — заговорила она.
— Отлично, — невозмутимо ответила я, допивая виски. — Что нам еще остается?
К счастью, интуиция меня не подвела: Элспет пришла не для того, чтобы сообщить о смерти или пленении моего мужа. Это было видно по ее бескровному лицу, которое казалось обманчиво румяным в красноватом свете очага. Не жалость привела ее сюда, а страх. Худые жилистые руки вцепились в кружку — сожми она их чуть сильней, и олово сомнется под натиском.
— Это уже случилось? — Мой голос звучал на удивление спокойно.
— Не знаю. — Миссис Каннингем наконец поднесла кружку к губам. Глотнув виски, она немного пришла в себя. И долго сидела молча, изучая мое лицо. Впервые в жизни я порадовалась, что не умею скрывать чувства: не придется тратить силы на объяснения.
В самом деле не пришлось. Когда Элспет пришла, она выглядела потрясенной и бледной. Теперь же на ее впалых щеках проступил румянец, а в глазах застыла тревога.
— Давно ему известно? — спросила она. — Вашему мужу?
— Около недели. Мы узнали случайно. Не от сторонников вашего сына — они его не предавали. — Зачем только я так щедро делюсь с ней сведениями? Ведь нас больше ничто не связывает, кроме теплых воспоминаний.
Элспет медленно кивнула и опустила взгляд на плескавшийся в кружке дымный янтарь. Легко прочтя ее мысли по лицу, я с удивлением осознала, что она тоже не умеет их скрывать. И невольно ей посочувствовала.
— Нам все известно, — мягко сказала я. — Джейми понимает, что капитан не собирается немедленно предавать его смерти. Поэтому тоже не станет убивать вашего сына.
Если ему не придется.
Она посмотрела на меня, и уголок ее рта чуть дрогнул.
— Если ему не придется? Что ж, могу дать вам такое же обещание, миссис Фрэзер.
— Пожалуйста, зовите меня Клэр, — сказала я. В хирургической пахло ореховым дымом и травами. — Знаете подходящие молитвы?
* * *
Приносить в Ложу оружие было запрещено: из пиетета к масонским идеалам и из более практичного желания увеличить шансы на их незыблемость хотя бы на время часового собрания. Однако еще днем Джейми спрятал под камнем у двери заряженный пистолет; патроны и пули лежали у него в спорране, лучший кухонный нож Клэр в ножнах был заткнут за пояс (рукоятку скрывала накидка, а кончик щекотал ему ягодицы).
Он редко надевал на масонские встречи свой шерстяной килт с поясом, но был рад, что не поленился сделать это сегодня; если придется провести ночь привязанным к дереву или запертым в погребе, плотная ткань хоть немного защитит от холода. А в передней части пояса, под масонским фартуком, Джейми припрятал sgian dubh. На всякий случай.
— Ciamar a tha thu, a Mhaighister[277]. — Хирам Кромби выглядел по обыкновению угрюмым, и Джейми это успокоило. Хирам был совершенно не способен на притворство — если бы он знал о предстоящей заварушке, то предпочел бы остаться дома.
— Gu math agus a leithid dhut fhein, — кивнул Джейми. «Спасибо, хорошо. Надеюсь, ты тоже».
— Мы можем поговорить после собрания? — спросил Хирам, по-прежнему на гэльском.
— Конечно, — ответил Джейми на том же языке.
Несколько арендаторов, не владеющих гэльским, покосились в их сторону. С подозрением, как ему показалось.
— Полагаю, речь пойдет о твоем маленьком братишке? — Джейми перешел на английский и с удовольствием отметил, что губы Хирама дрогнули в подобии улыбки. Старину Кромби явно позабавило, что долговязого Сайруса Высокое Дерево назвали маленьким братишкой.
— Да.
— Хорошо, — любезно согласился Джейми, стараясь не обращать внимания на бешено колотившееся сердце. — Только имей в виду, a charaid, я позволю Фрэнсис выйти замуж не раньше ее шестнадцатилетия. И то если она сама захочет.
Кромби мотнул головой.
— Это не связано с девчушкой, — сказал он и зашел в Дом собраний вместе с остальными родственниками и друзьями.
Наконец явился Каннингем с обоими лейтенантами, одетыми в повседневную форму. Сам он облачился в льняные бриджи, светло-серый сюртук и армейскую фетровую шляпу для защиты от дождя. Очевидно, не хотел выделяться. Джейми заметил, что Кенни Линдси пригнул голову, пряча ухмылку. Неужели капитан не догадывался, что в темноте такой наряд будет отличной мишенью? Возможно, он просто не собирался ею становиться. Или же Клаудтри ошибся и лоялисты не планировали устроить засаду именно сегодня — а то и вовсе не имели такого намерения.
Появившись в широкой полосе света, падающего из
