Подарок для герцога. Вернуть отправителю! - Елена Княжина
– Вроде не избирательный сезон… И правит нынче Триксет…
Я с сомнением поглядела на обледенелую вершину ближайшей священной горы. Там мы с Габом и столкнулись, когда сменились сезоны.
– Боишься обидеть ледяную стерву, поощрив незаметную статистку вроде меня? Тьфу… Дела ей нет до наших маленьких сделок, – Миланка закатила глаза. – Она ленива, холодна и безучастна. До полудня льдинки из волос выковыривает… А потом до сумерек вплетает вновь…
– И чего ты хочешь?
– Купи мне золотую лоури, – ухмыльнулась она и кивнула на клетку. – У тебя же есть деньги?
– Это не золотая, а обычная желтая, – помялась я.
Шимани рассказывал о существах, обитающих в окрестностях Пьяналавры. Полосатые лоури ценнее «канареечных», а золотые – вообще миф.
– Станет золотая, если заплатишь златом, – промурлыкала Миландора.
– Ей цена один сат!
Моя разумная сущность возмущенно бухтела. Нет смысла переплачивать за то, что отдают по сезонной акции почти даром.
– Ей та цена, которую ты за нее отдашь, – меланхолично выдала богиня и отвернулась.
Я быстро кинула золотую монетку на блюдце перед ошалевшей торговкой и сняла клетку с крючка. Уверена, она не станет возражать, если мы заберем замерзшую пташку вместе с упаковкой.
– Держи, юродивая, – прошипела я вслед Миланке и всучила ей подношение.
– Ох, до чего приятно! – ухмыльнулась она и протянула мне руку. Под самый нос. Для поцелуя.
Видит Сато, я ей сейчас волосы повыдергаю!
– Тише, Лизавета, – Миланка помахала пальчиком перед моим носом. – Забыла, с кем разговариваешь? Я пусть и младшая, но богиня…
– Заноза ты в одном неприличном месте, – выдавила я и опустила руки, стремившиеся к удушению. – Ты получила подношение? Получила. Рассказывай, к чему все спектакли.
– Ты не поняла? До сих пор? Плохо учишься… А я столько сил потратила, чтобы ты попала на «Теологию» у Башелора, – вздохнула девица и сунула тряпичную куклу в карман. – Он славный магистр. Из тех, кто помнит.
– Пятую богиню? – догадалась я по хитрому прищуру. – Ты как-то связана с Лаврой?
– Как-то связана. И крайне болезненно воспринимаю, что Сатар ее позабыл, – проворочала Миландора.
Я сочувственно вздохнула: я в ее трудном возрасте тоже все воспринимала болезненно.
– Нет, представляешь? Я столько энергии вбухала, чтобы пропихнуть в Театре Владыки этот спектакль! Играю каждый вечер с самоотдачей, достойной «Тони»! А эти, с позволения сказать, «культурные аристократы» в закрытых ложах непристойничают… и на сцену даже не смотрят!
– Понимаю твое возмущение…
– Словно то, что я делаю, вообще никому, кроме меня, не надо! – распалялась Миланка на всю улицу, вбивая в снег желтые сапожки.
– Угомонись и не ори на весь Сатар. На нас смотрят.
– Они не видят, – отмахнулась она. – Им кажется, ты сама с собой болтаешь и машешь руками, как сумасшедшая…
– Час от часу не легче, – процедила я и поспешно сунула кулаки в карманы. – Я не местная, я понятия не имею, что у вас тут за божественные конфликты…
– Ее нельзя было забывать, поняла? – Миланка резко остановилась в проулке, поставила клетку на бочку и устремила желтые глаза в небеса. – Лавра есть любовь.
– Несколько пафосно…
– Это не просто красивая метафора, Лизавета. Это суть пятой богини: Лавра несла любовь, и все отвечали ей взаимностью. Ее избирали, ее осыпали подношениями так щедро, что иные завидовали… Понимаешь, хавранка? – допытывалась Милана.
На всякий случай я мотнула головой: да ни черта!
– Прежние сатарцы осознанно выбирали ее дары из всех прочих благ, что приносимы Шарией, Верганой и Триксет. Нынешние же думают лишь об урожае да о преумножении богатств… Кто-то о безопасности, о защите в военное время. Некоторые – о просвещении, об открытиях. И почти никто не ищет любви. Они забыли!
– Тебе нужно писать сонеты.
Я поерзала в теплой мантии и прислонилась к стене дома. Местное солнце спряталось за тучами, и вдруг показалось, что подступает вечер. Хотя было около полудня.
Снег стал безжизненно-серым, сумеречная мгла расползлась по улочкам Пьяни. Еще недавно такой жизнерадостной и шумной. Даже рыночный гомон затих.
– Пятый сезон был прекрасен, – вздыхала младшая. – Вроде вашего мая… Душистого, цветущего, теплого, но не жаркого, длящегося целых пять лун…
– Вечный май?
– Ну, не ве-е-ечный… До следующего избирательного сезона, – устало подмигнула Миланка. – В воздухе пахло любовью, лоури на ветвях пели серенады, сердца людей согревало нежностью… Ты слышала, как поет золотая лоури? Нет? Вот и я давно. Бедняжки уж забыли, как петь.
– Выходит, с исчезновением Лавры пропало целое время года?
– Два… Сато так задумывала, чтобы в ее любимом мире было две весны: одна для пробуждения и поиска, другая – для ярких чувств и душевного тепла, – лениво поясняла Миландора. – Теперь тут ни Лавры, ни Сато… ни даже меня. Официально, в смысле. Для тетушек, если что, я в Хавране.
– А ты тут причем?
– Я его хочу, – она деловито похлопала ресницами, подхватила клетку и расторопно направилась в сторону уличного тупика. – Это мое наследие. Законное. И я, видит Сато, заслужила!
– Кого его? – недоумевала я, едва поспевая за бесячим божеством.
– Пятый сезон. Он мой по праву рождения, но эти воссиявшие хэссы не согласны, – пыхтела она сердито.
– Это где выдают такие права? – уточнила я, судорожно проверяя именной растр под мантией. На месте, фу-у-ух.
– Ох, Лиза, Лиза… Ну и темное ты дитя, – простонала Милана и указала пальцем на себя. На золотисто-желтые глаза, на канареечный полушубок, на песочно-белые волосы. Подняла бровь, мол, никого не напоминаю? И, не дождавшись желанной реакции, ответила: – Лавра – моя мать.
– У богинь бывают дети?!
От шокирующей новости я заглатывала морозный воздух, как рыба, выброшенная на лед.
– А младшие, по-твоему, откуда берутся?
– Я ставила на почкование, – ответила ей угрюмо.
Выходит, это чудо… чудовище пубертатное… кто-то породил? Мама с папой?
– Богиням порой становится скучно. Они лениво сползают с золотых облаков, накидывают на плечи земную оболочку и халатик… и спускаются к любимчикам, – Миланка в непристойном намеке поиграла бровями. – О да, Лиза, не удивлюсь, если Вергана прикарманила несколько «талончиков» в благодатных номерах по третьей улице.
– Ну фу!
В голове крутилось и пенилось что-то возмущенное. В духе «использования служебного положения» или модного ныне «харассмента»… Разве можно эксплуатировать подопечных столь низким постельным образом?
Габ, конечно, всесторонне выдающийся экземпляр… Кругосветками тренированный… Но с богиней?!
– Ой, уверена, он не жаловался, – отмахнулась Миланка. – Словом, и такое бывает. От жарких кратковременных связей случаются полукровки, младшие божества, которым уготована участь прислуживать…
– То есть ты дочь Лавры и смертного? – сощурилась я, подбираясь к сути.
– Я – нет. Я история особая… Ставлю свою земную
