Подарок для герцога. Вернуть отправителю! - Елена Княжина
– Ва-а-ажная бумага, – с пониманием протянула я и осторожно сложила документ в четыре раза, стараясь не замять уголки.
– И прекращай улыбаться, Ализа. Это не шутки, – прорычал Габриэл, хмурясь каждой морщинкой. – Увидишь туман, почувствуешь запах гари – ищи ближайшую стражу и требуй, чтобы они сопровождали тебя до безопасной зоны.
– С чего бы тебя волновала моя судьба?
Я опять невольно улыбнулась в чашку травяного настоя. В прозрачной пиале плавали ярко-желтые цветы и норовили быть съеденными с каждым глотком.
– Ты мать моих будущих наследников, не забыла?
Я захлебнулась, закашлялась и сплюнула жеванный цветок в креманку. Это тоже входит в абонемент?!
Вчера ночью я совсем не подумала о возможном потомстве. Привыкла оставлять этот вопрос на партнера… Ворошилов был до маньячества аккуратен. О наследниках даже не заикался.
Боги, боги… Я была уверена, что в Сатаре есть на этот счет какая-то магическая формула или, там, зелье. Габ с его плотным графиком свиданий наверняка в курсе, так?
Ох, Сато-Судьбоносица, скажи, что так!
– Забыла, – сообщила ему искренне, беспокойно ерзая на диване. – Ты недавно рассчитывал овдоветь, и я не готова к столь резким переменам…
– Ночью выглядело иначе.
Выглядело, еще как выглядело… Потому что ночью я спятила от желания и сладости встречи, а утром протрезвела. Вот ровно минуту назад.
Ну какие нам сейчас дети? Габ на Рубежах, у меня учеба, с кисунями вопрос до сих пор открыт…
Нет, возраст у меня как раз детородный, да и домой я вряд ли вернусь – с такими-то рисунками на ладони. И сам процесс, надо признать, подкупает. Генерал мужчина целеустремленный, щедрый, выносливый…
– А ты не можешь новую жену завести, если меня кто-нибудь сожрет на пути в Сандер? Или придушит? – предложила навскидку, заражаясь паникой все сильнее.
– Будешь много болтать, этим кем-нибудь стану я, – пробурчал Габ.
– Сожрешь? В лесу? – ужаснулась почти натурально.
Он промолчал. Только посмотрел на мою шею до искр сосредоточенно.
– Га-а-аб?
– Тсс… Я борюсь с желанием придушить тебя прямо сейчас.
– Ммм… Тогда ладно. Борись, – согласно кивнула я и вернулась к творожному муссу. Надо срочно заесть стресс. – А у Эмильены есть такая бумага?
Отец из Габа вышел бы хороший… Я лично видела, как он возится с малышкой, когда находит время. Она скачет по нему, как неугомонная обезьянка, улыбаясь до ямочек и сверкая фамильными грайнитами, а ему хоть бы что. Привычно, приятно.
– У нее есть другая. Расписка о том, что девочку опекает корона, – помолчав с минуту, ответил Габриэл. – В случае чего об Эмильене позаботятся мои люди и достойно защитят.
– А где сейчас твоя дочь?
– Сейчас снова в Пьяни, на старом месте, – без уверток выдохнул Габ, легко примиряясь с мыслью, что я в курсе его случайного отцовства. – В этот раз не успеваю ее навестить, в следующий… можем съездить вместе.
– И Галлею возьмем, – покивала я охотно. – Должна же она хоть со второй попытки познакомиться с племянницей?
Глава 10
Через час, который мы заполнили десертами и сладкими поцелуями, за герцогом приехал экипаж. Габ предлагал сначала завезти в академию меня, но я отказалась. Сказала, что хочу еще немного побродить по магически прекрасной, заснеженной Пьяни. Пообещала отвечать на каждое письмо и помахала рукой, отгоняя подальше щемящее чувство тревоги.
В кармане мантии позвякивали серебряные саты и несколько золотых – приятная сторона супружества. Я планировала с чистой совестью потратить часть «недельного содержания» на ерунду. Прикупить что-то в подарок Галлее. И грумлю… И тэру Вольгану – в качестве извинений.
Любопытно, любит ли ректор зимние сладости? Театр вот нет, но в хорошей компании и с правильно подобранным экспериментальным зельем… Впрочем, вряд ли Влад готов принять лакомство из моих рук.
Экипаж герцога вильнул зеленым хвостом и скрылся в снежной пене. Надо признать, пока роль жены Габриэла Грейна не пыльная.
Побродив по торговым рядам, я притормозила у лавки, где мы с Галой брали хельмов. Черные клубки копошились в коробке. Над ними растекался теплый туман: так и хотелось сбросить рукавички и подставить ладони. Торговка не соврала, ценные зверьки подорожали и стояли семьдесят сат за штуку.
В подвесной клетке одиноко мерзла желтая птичка – размером с колибри, а цветом больше в канарейку. Она переминалась с ножки на ножку на жердочке и неистово хлопала крошечными крылышками, разгоняя вокруг нешуточный ветер: шерстяные шали в лавке напротив мотались из стороны в сторону.
Я без труда догадалась, почему малышку никто не покупает, несмотря на символическую цену в один сат. Кому ж хочется принести домой птицу-вентилятор и мерзнуть под постоянным обдувом?
Однако сердце жалобно сжималось: птица выглядела несчастной.
Даже не думай, Лизавета! Галлея прибьет за карманный ветерок, да и линяющих питомцев уже полные апартаменты…
– Летом за желтую лоури будут брать золотыми, по весу, один к одному, – фыркнули за моей спиной.
Тоненько, пискляво, надменно. Так, что у меня глаза машинально сузились и пар повалил из ноздрей: Миланка!
Я обернулась и гневно уставилась на желтоглазую. Лучше бы обозналась, но нам с младшей богиней не повезло.
– Получила мое приглашение в театр, Лизавета? – уточнила она, с важным видом прохаживаясь вдоль палатки. Будто приценивалась к птичке.
– Твой спектакль… меня поразил… до глубины души… – прошипела я, сердито глядя на мерзавку.
Она опоила ректора моей рукой, выломала тэром Вольганом нашу дверь, чуть не придушила меня кулаками Габриэла… И даже не запачкалась! Стояла с довольным видом в центре Пьяни. С двумя белыми косами на плечах и в лохматом канареечном полушубке стиля «вырви глаз».
– Зачем ты это устроила?
Богиня в пубертате надменно фыркнула.
Хотя по некоторым глупым проделкам она вообще тянула лет на десять! Не зря мяла в кулаке тряпичную куколку в солнечном платье. Очень похожую на ту, что мы с Габом купили Эмильене… Но все-таки другую.
Богини в этом возрасте что же, думают, с людьми как с куклами можно? Взять за шкирку, одеть в платье, привести в театр, усадить напротив друг друга… и сказать «целуйтесь»?!
– Сработало же, – хихикнула Миландора, прочитав мысли.
Я напрягла лоб и попыталась забаррикадировать сознание воображаемой кирпичной стеной.
– Намекаю тебе, намекаю, а ты все никак не сообразишь… – протянула она расслабленно,
