Дневник травницы - Канна Шорен
— Из ума выжила?! — возмущённо произнёс Яромир, безуспешно зачем-то пытаясь встать с кровати с помощью костылей. — Ты куда в такой холод пошла раздетой?! Заболеешь, а как же я?!
— Сиди на месте! — прикрикнула на него девушка и, подойдя к нему, с силой надавила на плечи и усадила обратно. — Не смей напрягать живот! Я потом тебя снова зашивать не буду, а тем более спасать желающие выйти наружу внутренности.
— Внутренности?..
— Ты безумного удачливый засранец, — вздохнула Есения. — Ещё немного, и нашли бы тебя на снегу уже мёртвым.
— Ты не говорила!
— Не хотела пугать, — лишь пожала плечами девушка. — Ты живой, выздоровеешь быстрее, если будешь спать, есть и слушаться мои наставления. После Крещения можно будет попробовать постоять на двух ногах, но сейчас даже не пытайся, иначе будет хуже.
Она всё же решила не сидеть на месте, а заняться готовкой. В уже порядком раскочегаренную печку отправила горшок с наполненным почти доверху молоком и принялась наблюдать, когда оно закипит. Наготове Есения держала ушат, а на полочке лежало отложенные уже немного сахара и достаточно крупы для каши.
— А твой шрам?
— Разглядел таки…. — раздражённо прошипела девушка, явно немного злясь на него за ту сцену. — Я была дитём, когда получила при попытке сбежать рану от одного из напавших и убивших мою семью сволочей.
— Ты сирота, выходит?
— Да, нас взяли к себе в семью отец Андрий и его супруга, Евгения.
— Нас?
— Помимо меня, выжили ещё трое младшеньких, два брата и сестра. Они уже совсем взрослые…. — как-то мечтательно и с грустной улыбкой произнесла Есения. — Старший из них, Деян, служит в дружине нашего князя. Мила прошлой осенью вышла замуж, ей тогда едва восемнадцать исполнилось. Вроде счастливо живёт, не жалуется, недавно писала, что первенца родила. Самый младший из нас, Анастасий, готовится стать священником, но ему ещё до этого долго, несколько лет учений.
— Если младшие в твоей семье такие взрослые, то сколько тебе? — поинтересовался с нескрываемым любопытством и удивлением Яромир.
— Двадцать пять, — спокойно ответила девушка, с удивлением и едва слышным смехом глядя на вытягивающееся от шока лицо мужчины. — Что?
— И не замужем?!
— Да.
— Почему? Ты же девка красивая.
— Потому что абрикос! — огрызнулась Есения.
За разговором и перепалкой молоко почти убежало из горшка, но девушка в последний момент поймала вытащила его из печи с помощью ухвата и тихо прошипела, заработав небольшой ожог на руке от плеснувшего туда молока. Подождав, когда оно осядет, добавила в горшок крупу и сахар и, не забыв тщательно промешать и накрыть крышкой, поставила у самого входа в горнило, томиться и медленно доходить.
— Так всё же почему? — не унимался Яромир. — Уверен, сваты в ваш дом захаживали и не раз. Неужели ты ни с кем даже за ручку по молодости не ходила? — спросил он, глядя на недовольное лицо Есении.
— Когда? — девушка устало вздохнула и протёрла глаза. — Я начала обучение слишком поздно, в десять годов от рождения, закончила только этой весной. Всё моё отрочество прошло в ученичестве, изучении иль написании всех этих книг, — она рукой указала на стеллажи, как бы обводя их. — Я могла на две дюжины дней уйти за редкой травой или ингредиентом. Да и на вечорки из-за этого не ходила. И сватов наставница разворачивала почти на пороге. Все думали, что мне недолго учиться осталось, а оно вон как затянулось…
— А теперь что?
— Шутник ты! Я же вот-вот выйду из возраста замужества, — отмахнулась Есения. — Младшую замуж выдала, за нас двоих родит.
— Ты никогда не хотела стать женой и матерью кому-то? — от этих слов девушка вздрогнула.
— Хотела…. — едва слышно прошептала она.
Есения ограничивала своё общение с противоположным полом только на уровне деловых или приятных-соседских отношений, не больше. Она предпочитала не иметь ничего общего особенно с молодыми и средних лет мужчинами, о которых внутренняя тревожность кричала "Берегись! Он может причинить тебе вред!". Но почему-то сейчас пытливый Яромир, которому явно было скучно с немного нелюдимой девушкой в четырёх стенах, всколыхнул сидевшие в глубине чувства, заставившие тревогу заткнуться. Она разумом выбрала тот же путь, что и её наставница — бездетная жизнь в воспитании новых целителей и работе с нуждающимися в ней больными. И она надеялась заткнуть чёртово желание стать когда-нибудь мамой в дальний ящик или воплотить в заботе об учениках. Но чёртово сердце хотело другого.
— Но этого никогда не будет, — Есения поспешила вытереть набежавшие от чрезмерных эмоций слёзы с щёк. — Не хочу больше об этом говорить. Каша готова, давай есть, — с этими словами она вытащила тёплый уже горшок из печи и открыла его, распространяя по комнате сладкий запах густой овсяной каши.
* * *
На удивление, день прошёл спокойно и тихо. После плотного завтрака каждый из них занялся своим делом. Яромир попросил какую-нибудь книгу, чем вызвал у Есении кратковременное замешательство. Ей пришлось тщательно осмотреть почти каждую полку, анализируя находящееся на них. В конце концов мужчине досталась книга былин их царства, которую меньше полувека написал один странствующий купец. И до самого позднего вечера в комнате раздавались лишь звуки перелистывания страниц, лёгкое поскрипывание пера, треск периодически подкладываемых поленьев и урчания дремавшей на печке кошки. Так продолжалось до тех пор, пока не раздался стук в дверь и мальчишеский голос не позвал девушку. Она, не забыв на этот раз хотя бы надеть валенки и ещё и дублёнку, лишь бы не замёрзнуть как в прошлый раз.
На улице ветер уже благополучно стих, отчего было не так морозно. Отдав юному конюху шесть медных монеток за работу, Есения ещё недолго проводила взглядом убегающего мальчика и хотела было вернуться обратно, в тепло, как краем глаза заметила быстро приближающуюся откуда-то
