Потерянные - Анна Горбачева
— Лучше нож под юбкой, чем в сердце, — я забрал кинжал из холодных рук девушки и сунул в ножны.
Лера, не мигая, наблюдала за моими руками, которые касались ее ноги. У нее была невероятно нежная кожа. Мое дыхание вдруг тоже сбилось. Я резко опустил ее юбку и посмотрел прямо в глаза.
— Будет спокойнее, если у тебя останется шанс из любой передряги попытаться выйти живой, — добавил я. — Просто помни: РКБ.
— Что? — не поняла она, смешно нахмурив лоб.
— Режь. Коли. Бей.
— Я не понимаю тебя, Яромир, — вдруг шепотом призналась она. — То ты пылаешь ко мне ненавистью, то даришь кинжал… Если ты хочешь, чтобы я тоже ненавидела тебя, не стоит делать таких подарков.
— Ненависть — это слишком сильное чувство, моя дорогая, — произнес я. — Ты еще не готова к таким глубоким эмоциям. Но я с радостью научу тебя кое-чему другому.
— Чему?
— Достань клинок из ножен и держи его крепко.
Лера тут же вскочила на ноги и быстро вытащила клинок, выставив его перед собой. Я делаю шаг вперед и резким движением выхватываю свой клинок из ее рук.
— Ты должна быть готова к любому повороту событий, — тихо произношу я. — Враг может напасть в момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь.
Я возвращаю ей клинок. Девушка снова берет его и сжимает зубы. Я чувствую, как дрожат ее руки. Она никогда еще не сражалась в настоящем бою, и страх сковывает ее движения. Заметив это, я отступаю на шаг и окидываю ученицу внимательным взглядом.
— Ты должна побороть свой страх, Лера. Только тогда ты сможешь по-настоящему постичь силу этого оружия.
Девушка делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Она вновь сжимает рукоять кинжала и, подняв голову, решительно смотрит мне в глаза. Я окинул ее оценивающим взглядом. А затем, схватив ее руку, которая держала кинжал, резко развернул девушку к себе. Она оказалась прижата спиной ко мне. Моя рука накрыла руку Леры, держащую оружие.
— Держи крепче, — прошептал ей на ухо. — Этот клинок станет твоим верным спутником. Он защитит тебя, когда меня не будет рядом. Но чтобы он слушался тебя, ты должна научиться управлять им.
Мои пальцы сомкнулись на ее руке, направляя ее движения, показывая, как наносить точные и смертоносные удары. Я чувствовал, как напрягалось ее тело при каждом ударе клинком.
— Запомни, Лера, — произнес я от чего-то охрипшим и низким голосом. — Кинжал — это продолжение твоей руки. Он должен слушаться малейшего твоего движения. Только тогда ты сможешь по-настоящему защитить себя.
Лера, затаив дыхание, впитывала каждое его слово. Кто знает, быть может, именно этот урок сможет когда-нибудь спасти ее.
— Спасибо, — кинув, прошептала девушка.
— Ты снова благодаришь меня, — упрекнул я, отпуская ее руку.
— Почему тебе так не нравятся слова благодарности?
— Потому что вместо слов я бы предпочел кое-что другое.
Я заметил, как вспыхнули ее щеки. Почувствовал, как забилось быстрей мое сердце. И зачем я это сказал вслух? Прозвучало слишком пошло. Я вовсе не жду от нее такой благодарности.
— С днем рождения, — я встал и, кинув последний взгляд на Леру, ушел.
Нужно успокоиться, отдышаться и постараться больше не подходить к ней настолько близко. Постараться.
Держи себя в руках, волколак. Ты же больше всё-таки человек, чем животное.
Глава 13
Лера
На следующий день мы приблизились к нужной деревне. Но чем ближе мы подъезжали, тем ужаснее открывалась перед нами зрелище. Мрачный и леденящий душу страх предстал перед нами. Вид ещё дымящихся домов говорил о том, что здесь недавно произошло нечто ужасное. Сердце сжималось от боли при виде этой страшной картины разрушения и смерти. Запах гари и крови висел в воздухе, отравляя душу и наполняя сердце тревогой.
Чуть в стороне жалобно плакали оставшиеся в живых жители деревни. Дрожащие руки женщин пытались утешить плачущих детей, а старики горестно склоняли головы, оплакивая погибших родных. Картина человеческого горя и страдания разрывала сердце на части. Как могло произойти такое ужасное событие? Кто посмел учинить эту кровавую расправу над мирными жителями? Мои глаза наполнились слезами, а Яромир стиснул кулаки, охваченный гневом и желанием отомстить за невинные жизни. Нужно было срочно помочь выжившим и выяснить, что же здесь произошло.
Зрелище было не для слабонервных. Трупы лежали прямо вдоль дороги. Половина мужчин деревни была практически перебита.
Много-много крови.
От одного вида мне стало не по себе. Чувствуя, что могу упасть в обморок, я слезла с лошади. Рядом оказался Яромир, который подхватил меня за талию, не дав упасть прямо на землю. Оставшиеся в живых мужчины бесцельно бродили, наверное, еще не придя в себя после произошедшего кошмара. Люди даже не обратили никакого внимание на нас.
— Что здесь произошло? — нервно сглотнув, Миродар прервал оглушительную тишину.
— Я не понимаю, — произнес Яромир, все еще поддерживая меня.
Миродар в замешательстве кивнул и решил сам осмотреть деревню. Маша в немом изумлении тенью последовала за ним. Я же чувствовала запах пролитой крови, видела растерзанные тела и не могла понять, что это всё происходит по-настоящему, что это не сон. С силой сомкнула веки и медленно открыла их, в надежде, что всё увиденное растает вместе с туманом. Но этого не случилось. Не случилось ничего, что могло бы стереть эту уродливую картину перед глазами.
— Это были кариты? — вопрос, всё же сорвался с губ, хотя я прекрасно знала ответ.
— Я думаю, да, — уточнил Яромир, присаживаясь рядом со мной прямо на землю.
Я вновь кивнула и украдкой взглянула на него. На меня Яромир не смотрел, да и вообще, кажется, даже не думал о том, с кем сейчас разговаривает.
— За что?
Он хмыкнул, вот только безрадостно.
— Просто потому что им этого захотелось. Наверное.
— Чего они добиваются?
— Если бы я знал ответ на этот вопрос, смог бы тебе ответить, — Яромир поднялся, следом подав руку мне, чтобы помочь встать.
Недалеко от нас на земле лежал мужчина. Я думала, что он мертв, но вдруг услышала такой болезненный стон, что мое сердце сжалось. Я замерла всего на мгновение, а потом бросилась вперёд и упала рядом с ним на колени.
Мужчина, стонущий от боли, как только увидел меня, попытался что-то сказать, но вместо этого из его груди вырвался невнятный хрип. Его измученный взгляд, полный невыразимых страданий, разрывал сердце. А
