Кромешник и его светлое чудо - Лана Ежова
Я опустила взгляд. Точно, кожа рук чистая, без каких-либо знаков. И да, я же сама просила об этом Тьму, сейчас и раньше.
— Убедились, что солем вам привиделся? — холодно спросил Мэттхольд у собратьев по ордену. — Я отправлю девушку домой.
Да! Какие разумные бесценные слова.
— Нет, она останется здесь, — возразил Ярвуд насмешливо. — Она должна поцелуй, точнее, уже два.
Чего?..
Возмутительная арифметика!
А дальше я не поняла, что произошло. Тьма сгустилась. Маглампа потухла.
Раздались ругательства и звуки ударов.
Нечто плотное и безумно могущественное обволокло и утащило к стене. Кажется, туда, где гроб. Тьма вновь окутала меня, оберегая от мужских разборок?
— Хватит! Мэтт, хватит! — прозвучал взволнованный голос рыжего.
— Он пошутил! — крикнул Джет.
— Ради Тьмы успокойся!
— Ты пугаешь девушку!
И все прекратилось.
Слова невысокого кромешника подействовали: тьма отступила, вновь заработал магический светильник.
Подбитый глаз у Джета, струйка крови, текущая из уголка рта рыжего — такой итог стычки.
На вступившегося за меня кромешника было страшно смотреть, все же он один против двоих дрался. Но я все-таки решилась и взглянула.
Сердце сжала холодная рука страха, когда увидела стоящего посредине комнаты мужчину. Кулаки с разодранными костяшками — и больше ничего не видно. Даже во время драки он не опустил капюшон. Получил ли травмы во время потасовки? Неясно.
— Ты теряешь контроль, Мэтт, — сердито произнес рыжий и, хмыкнув, вдруг выплюнул зуб.
— Ну, и кто в этом виноват? — сердито поинтересовался Джет. — Ты сам его спровоцировал.
— Я? — рыжий удивился.
— Ты! — обвинил Джет уверенно. — Хочешь, чтобы наш побратим превратился в монстра?
— Не преувеличивай, — сухо возразил рыжий. — Я всего лишь хотел проверить, возникнет ли у девушки солем после поцелуя с тобой или со мной. Кто-то же его вызвал?
Джет отшатнулся.
— Я не буду проверять! Мне это не нравится.
В энный раз полюбовалась шириной мужской спины. Мэттхольд вновь закрыл собой от экспериментатора.
— Мэтт, держи себя в руках, из-за тебя может пострадать девушка, — прошипел рыжий и быстро добавил: — Мы видели солем, твоя знакомая — тоже. Нужно понять, из-за кого он возник. Точно, не из-за тебя.
— Почему это? — глухо спросил Мэттхольд.
— Знак появился, когда в комнате было трое кромешников: спящий принц, Джет и я. Солем не позволил поцеловать его высочество, значит, кандидатов в суженые двое, — объяснил рыжий самодовольно.
Я увидела, как закаменели плечи моего защитника.
Ох, я не хочу, чтобы он перешагнул черту, не хочу, чтобы превратился в чудовище без совести и малейшей крупицы жалости.
Все, хватит молчать! Сейчас признаюсь, что знак возник после реалистичного сна с его участием! Пусть Тьма против, но я признаюсь!
Мне вновь не позволили произнести признание: голос исчез, по спине будто невидимая рука провела, предупреждая и успокаивая.
И, странное дело, возмущаться, что заткнули рот, резко перехотелось. Ладно, этому есть логическое объяснение. Тьма ведь не желает зла своим воинам? Нужно молчать? Хорошо. Значит, пока помолчу.
— Филиппа — отличный артефактор, а вы никогда не видели солем. И сейчас, заметив странный световой эффект, решили, что это знак богини, а не работа одного из защитных артефактов девушки? Такие большие, а в сказки верите, — насмешливо произнес Мэттхольд. — Филиппа, на тебе ведь есть защитные артефакты?
Вопрос застал врасплох — я заслушалась приятным голосом, растеклась медовой лужей после искреннего комплимента.
— Э... Да, на мне полно артефактов. И защитные тоже есть.
Что-то внутри подбивало перечислить все названия, но я сдержалась из последних сил.
Кромешники молчали. Только рыжий кривил губы недовольно.
— Сожалею, друзья, но желанный солем вам привиделся. Я провожу девушку домой, — веско произнес Мэттхольд и уже мне мягко добавил: — Одевайся, Филиппа.
Я поспешно подчинилась.
Когда была готова, Мэттхольд подошел и, взяв за руку, развернул к себе спиной. Получилось плавно, как в танце.
Легкая дезориентация в пространстве, густая, словно смола, тьма вокруг…
Как телепорт прокалывал пространство, не успела ощутить. Несколько биений сердца — и вокруг снова светло. Относительно, ведь возле моего дома горел только один фонарь — тот, что на воротах.
— Беги спать, Филиппа, — произнес кромешник тихо.
Я едва не подчинилась, хорошо, что вовремя опомнилась.
— А ответы? Я не заслуживаю их?
— Заслуживаешь, — легко согласился он. — И даже не стертой памяти заслуживаешь. Но пока мои побратимы не осознали, что ты ушла из нашего убежища, не забыв ни единого мгновения, которое провела в нем, я должен вернуться и закрепить результат.
Закрепить как? Опять подерутся?
Я прикусила язык. Точно, память при мне. А еще я — единственная жертва Поцелуйного маньяка, которой не довелось никого целовать. Хм, и почему это открытие меня печалит? Нет-нет, спящего принца я, без сомнений, целовать не хочу. А кого хочу? Да никого! Лезут глупости всякие в голову. Одно точно, я еще больше хочу увидеть лицо Мэттхольда. Но попросить о подобном сейчас не решусь.
— Спасибо, что вновь спас и не позволил лазить в моей голове.
— Будь осторожнее, Филиппа, — попросил кромешник тихо и добавил: — А сейчас беги, кошечка, беги!
И я послушалась: не прекословя, открыла ворота и спешно вошла во двор.
Уже переступая порог дома, мысленно повторила слова: «Беги, кошечка, беги». Почему у меня ощущение, что там не хватает слов? Беги от меня...
От мрачных мыслей отвлек Барт, который поджидал напротив двери и встретил таким осуждающим взглядом, что мне стало неловко. Будто отец дождался поздней ночью дочь: «Ну что, вернулась, гулена?»
— Все, Барт, больше никаких поздних прогулок!
Пообещала и поняла: да, я перестану искать своего спасителя. Мне почему-то кажется, что теперь он никуда не денется. А его тайны... все откроются постепенно.
***
После ухода Мэттхольда они не спешили покидать пристанище спящего принца.
Смахнув заклинанием несуществующую пыль с крышки саркофага, Веркинджеторикс тихо произнес:
— Почему ты перестал доверять Мэттхольду?
Подпиравший стену Ярвуд лениво поинтересовался:
— С чего ты взял?
Помедлив, Веркинджеторикс озвучил
