Швец. Второй шанс для бандита (СИ) - Серж Олли

— Я дождусь, — упрямо отвечает дочь. — Не встречай его. Не хочу его подарок. У меня мои есть.

— Ну я же с ним уже договорился, — вздыхает Александр. — Зато завтра утром…

— Папы встречают Новый год с мамой и со мной, — бескомпромиссно выдаёт Марья. — Не хочу с тобой играть больше…

Всовывает мне трубку и убегает. Я растеряно смотрю на динамик из которого раздаётся: «Алло, Маш, алло! Маму позови…»

Чувствуя от поступка дочери удовлетворение, просто сбрасываю звонок. Заслужил. Пусть я — плохая, но дочь… Не знаю, откуда у неё такие правило-взрослые и одновременно детские мысли. Но она заслужила свой праздник. Или не нужно было приручать.

— Машунь…

Я иду за дочерью в комнату и обнаруживаю ее между ёлкой и диваном, остервенело сдирающую с кукол платья и укладывающую всех жителей игрушечного дома спать.

— Что ты делаешь? — присаживаюсь рядом на подлокотник. — Ты же их весь день наряжала.

— Они плохо себя вели, — пыхтит Марья.

— Ясно, — вздыхаю тяжело и перехватываю пальцами горло. — Ты обиделась на дядю Сашу?

— Нет… — упрямо и коротко.

— Мы же с тобой и в прошлом году встречали праздник без него… — пытаюсь я снизить степень важности ситуации.

— С тетей Ирой, — отвечает дочь. — Давай к ней поедем.

— Она уже идёт в гости, — отвечаю тихо и поднимаю с пола упавшую игрушку. — А давай мы с тобой прямо сейчас все вкусное съедим и пойдём распаковывать подарки?! Ммм?! Не будем ждать?

— Подарки? — с недоверием косится на ёлку Марья.

Оставляет кукол и встаёт на ноги.

— Только ты мне сок в бокал нальёшь.

— Налью, — обещаю, улыбаясь. Протягиваю дочь к себе и целую в растрёпанные косы.

Больно… Острая волна обиды накатывает, и я глушу ее, обнимая Марью крепче.

— Ты меня раздавишь, — освобождается из моих объятий она.

И снова я — последняя эмоциональная инстанция для своей дочери. Что это такое? Это когда ты держишься изо всех сил, делая вид, что все хорошо, даже если знаешь, что все — полная задница. Потому что твои страх, слёзы, отчаяние — это ни что по сравнению с детскими. Она никогда их уже не забудет.

— Мамочка, спасибо! Я тебя люблю! — стискивает Марья куклу и отбрасывает в сторону упаковочную бумагу.

Я горжусь тем, что купила игрушку на свои деньги. Это было принципиально.

— И я тебя, мышонок, люблю. Ну беги, дальше открывай.

Дальше — это ещё несколько коробок. Кинетический песок, слаймы, ролики, мольберт… Проще уж было этот детский магазин купить, ей Богу!

Марья просто верещит от восторга. Я делаю фото на телефон. Мне до ужаса жаль, что Саша не видит эмоций дочери. Кажется, этим он меня тоже попрекал. Так вот, пожалуйста, наверстывай. Где же ты? Да и вообще, ты ли их покупал?

Вдруг в прихожей хлопает дверь. Мы с дочерью замираем и переглядываемся. Сердце дергается. Швецов? Приехал? Хорошо, что переодеться не успела…

— Папа! — взлетает дочь с пола и несётся в коридор. — Ой… — осекается.

Я успеваю ее догнать в дверях.

— Эээ… здравствуйте, — вижу в прихожей охранника. Кирилла, кажется. — Что-то случилось? — тут же напрягаюсь. Он раньше никогда в дом не заходил.

— Извините, — разводит руками он. — С наступающим. Вас велено в десять часов на улицу позвать. Сюрприз от Александра Николаевича.

— Какой сюрприз? — хлопаю я глазами.

— Увидите, — чуть улыбается он. — Через десять минут на крыльцо выходите.

— Ну ладно… — мямлю я ему в ответ.

Надеваю на дочь шапку, сапоги, пуховик. На себя набрасываю шарф и куртку.

— А что за сюрприз? — прыгает вокруг меня Марья, выходя из дома.

— Осторожно, не поскользнись, — ловлю я ее капюшон за секунду до падения. — Вот видишь! — помогаю встать и отряхиваю колени в белых колготках, которые мгновенно промокают. — Если будешь баловаться, сейчас обратно домой зайдём.

— Не буду, не хочу домой, — надувается Марья и в ожидании сюрприза находит себе новое развлечение. Лепит маленькие шарики из снега на перилах.

Ровно в десять, с точностью до секунды над нашими головами раздаётся первый залп салюта. Красивого, мерцающего. С огромными шапками искр. А потом ещё, ещё, и ещё…

— Мамочка… — восторженно прижимается ко мне дочь. — Это же, как в городе на празднике! Громко-громко!

Я мысленно отмечаю количество залпов, переводя их в бюджет «сюрприза». Выходит, что даже побогаче, чем «в городе».

Да, Швецов просто идеальный будущий депутат. Предмет «подкуп избирателей» освоен на «отлично»! Потому что, зайдя домой, Марья самостоятельно раздевается, топает в ванну, а после просит побыстрее пойти в кроватку…

— … Чтобы наступило завтра, — объясняет, собирая новые игрушки в охапку и перетаскивая их в кровать. — Тогда дядя Саша приедет.

Здорово! Просто замечательно! С если отсутствовать в жизни ребёнка ещё побольше, она не только успеет обидеться и остыть, но ещё и выйдет замуж!

И вот тогда — пожалуйста! Сколько угодно, Александр Николаевич, попрекайте, что вас лишили этого важного момента! А потом купите квартиру. Нет. Лучше — две.

Пока я в красках представляю у себя в голове, каким в старости Швецов будет жалким, больным, одиноким и никому не нужным, Марья засыпает.

Я спускаюсь вниз, чтобы убрать в холодильник еду и вдруг понимаю, что хочу праздника. Вопреки! И у меня он будет! Зря, что ли, я пол дня убивалась на кухне?! Чтобы оно потом все протухло? Ну нет! Мою решительность закручивает на злых куражах. Марья первый час все равно спит очень крепко.

Перекладываю еду на большие тарелки и упаковываю их друг на друга в пакет. Подумав, добавляю сверху бутылку мартини, накидываю пуховик и выхожу из дома.

В домике охраны горят окна и слышится телевизор. Час до Нового года. В конце концов, имею я право встретить его с людьми, а не с вилкой и салатником!

Внутри меня так горит, что я даже не думаю о том, как будет выглядеть то, что женщина хозяина пришла к его подчиненным ночью. Я жалкая? Да плевать мне! Это Швецов позволил мне так выглядеть. Уважал бы хоть чуть-чуть, был сейчас дома. Пусть в кабинете, но не где-то. А самое главное — где?

Пока дохожу до домика, успеваю немного замерзнуть. Стучу. Дверь распахивается через несколько секунд.

— Что-то случилось? — на пороге меня встречает все тот же Кирилл. Видимо, его смена. Тянется к куртке готовый реагировать.

По его напряжённому лицу, я понимаю, что действительно сейчас всех удивлю.

— С наступающим, — пожимаю плечами и выставляю вперёд пакет. — А я решила вас домашним угостить.

—

— Угостить? — удивленно взлетают вверх брови мужчины.

— Можно войти? — пользуясь его замешательством, я решительно делаю шаг за порог.

Кирилл вынужденно сторонится.

В небольшой комнате тепло. Даже стоит небольшая искусственная ёлка, украшенная дождиком и мишурой. Пахнет мандаринами и табаком. За столом перед экранами камер и телевизором сидят ещё двое парней из охраны. Они эмоционально играют в карты, но, увидев меня, зависают в полу-позиции.

— Здравствуйте… — смутившись, киваю им.

Моя нервозность от их замешательства и повисшей в воздухе неловкости взлетает до небес. Зря я пришла. Это так глупо и дискредитирует Александра… Господи, какая я жалкая! Дура! Сердце начинает колотиться быстрее, бутылка характерно грякает от тарелки.

— Здрасте… — нестройно роняют парни мне в ответ и как-то начинают сразу суетиться, приводя себя из расслабленного вида в подобающий охране.

Мои щёки разгораются огнём. Острая обида на Швецова вдруг сменяется осознанием абсурдности своего поведения.

— Вот… — ставлю я пакет перед собой на стул и начинаю нести полный бред. — Приятного аппетита. Только нужно достать сразу. Там салат ещё тёплый, отбивные и бутерброды…

Мне кажется, что я сейчас просто в обморок упаду. Но нужно держать лицо и уйти достойно. Типо, так было задумано…

— Давайте я разложу, — подходит ко мне Кирилл, забирает пакет, открывает его и присвистывает. — Ого! Да тут действительно и с едой, и с градусами порядок…