Роза опалённая (СИ) - Шолох Юлия

Розалин отпрянула, невольно сунула одну руку за спину и сжала её в кулак. Нужно… нужно разрушить то, что она почувствовала. Этого нельзя допустить. Вся её ненависть… всё отвращение будто перерождались в нечто другое. Против её воли. Слабой, никчемной воли!

— Я промолчала по вашей просьбе о том, что видела. Взамен я хочу, чтобы вы оказали мне услугу. Хочу работать с вами.

Господин Браббер тоже пришёл в себя и смотрел в сторону.

— Да, но как это сделать? — Задумчиво спросил он.

— Не имею понятия. Сделайте как-нибудь.

Он снова перевёл взгляд на Розалин. Смотрел и думал, и ей казалось, он не замечает, кто именно перед ним стоит. Наверное, так же равнодушно он смотрел бы и на Ассоль. Или… Как он на неё смотрит? Когда они совсем одни, когда никто не видит?

Горит ли в его глазах тот же самый огонь, который вспыхнул только что? Который был так отчаян и горяч, что чуть не превратил её сердце в труху?

— Я выполню вашу просьбу. — Тихо сказал господин Браббер.

Розалин неловко кивнула. Теперь она старалась избегать его взгляда, потому что её пугало… всё происходящее её пугало. Но отступать поздно. Она будет работать с ним рядом, и узнает, как продвигается исследование. Это единственное, что имеет значение.

— Хорошо.

— Отправляйтесь в канцелярию и пишите прошение о переводе на другое место работы. Куда, не уточняйте.

Розалин чуть не поблагодарила. Чуть. Но успела удержаться, только высокомерно кивнула, давая понять, что услышала, и пошла на выход. У двери ещё подумала, что надо бы проявить вежливость и попрощаться… но не смогла. Ей казалось, если она сейчас оглянется… хоть на мгновение… если скажет хоть слово… произойдёт что-то роковое, непоправимое.

Розалин дёрнула дверь и вышла в коридор.

***

Заходить в отдел магических животных она не стала. Личных вещей, которые хотелось бы забрать, там не осталось. Конечно, она не прочь была бы посмотреть напоследок на необычайного зверя… но кто же её пустит? Особенно когда узнают, что Розалин, не предупредив, написала просьбу о переводе.

Остаток дня прошёл скучно. Большую его часть Розалин просидела в одиночестве в своей комнате. Только перед ужином сходила в канцелярию, к помощницам госпожи Лисецкой. Обе они были такими же крупными, но в отличие от начальницы, её харизмой не обладали. Общаться с ними было неприятно, Розалин чувствовала себя какой-то нищей просительницей. Она отдала заявление, которое написала заранее, в комнате, и ушла раньше, чем её засыпали вопросами, что же случилось, почему же она приняла такое поспешное решение. Может быть, ученики господина Лукавина до неё домогались? Если да, то пусть расскажет в подробностях, как именно, а они помогут, чем могут. Хотя единственное, чем они могли помочь — полоскать имя Розалин по всем встречным-поперечным.

В общем, Розалин отправилась на ужин. И там поняла, что утром, когда новость о её заявлении станет всем известной, а Туя уедет… наступит не самое простое время.

Все станут её ненавидеть. Правда… возможно ли, что господин Браббер оставит у себя Ассоль, а Розалин просто возьмёт второй помощницей?

Может ли такое быть? Розалин только сейчас пришло в голову. Нет, этого не случится. Но почему нет? Она ведь не уточнила, что хочет на место Ассоль, она просто сказала — хочу к вам в отдел.

Чёрт!

Туя была занята своими мыслями и опять почти ничего не съела. Она спросила, конечно, как дела, но Розалин не стала её мучить — было видно, что мысленно Туя слишком далеко. Волнуется, видимо, за отца.

Розалин вздохнула. Родители — ещё одна тема, про которую она себе запретила думать. Хорошо хоть у них с Викой был младший брат, который ходил в сад, а не в школу, поэтому остался в родном мире. Родители не остались совсем одни.

Теперь он, должно быть, совсем взрослый…

Остановись!

В общем, Розалин горячо и искренне пожелала Туе хорошей поездки, и чтобы с её родными всё было в порядке, и пошла спать.

Так как она сегодня не работала, то совершенно не устала. Правда, те самые несколько минут, которые Розалин провела с господином Браббером… они по напряжению и трате сил соответствовали, вероятно, часовому перекладыванию бумаг. Но тут речь скорее о моральной усталости, а не о физической.

Розалин была уверена, что долго не сможет заснуть. Но вопреки всему заснула сразу, как только легла в постель и укрылась толстым одеялом. В комнатах было тепло, но Розалин всё равно мёрзла, особенно по ночам. Вероятно, потому, что её мучило несоответствие… во сне она горела от предвкушения встречи с мужчиной, в реальности же неподвижно лежала и покрывалась мурашками от холода.

Этой ночью сны прошли легче. Розалин даже не выходила из комнаты, а просто мечтала. Кружилась по ковру, который лежал между кроватью и столиком, и думала о чём-то приятном и легкомысленном. То есть была именно такой, какой не могла позволить себе быть в реальности.

Утром она проснулась в нетерпении. Умом вроде бы понимала, что к завтраку ничего не решится, никто не работает по ночам, но всё равно не могла усидеть на месте.

Но Туя уехала, а одной Розалин на завтрак идти не хотелось. Пусть вначале узнают, что господин Браббер сменил помощницу… потому что Розалин не придумала, что рассказывать, если её об этом спросят. Следовало заранее договориться с господином Браббером… наверное. Выяснить, как именно он собирается всё устроить.

Но что уж теперь.

Однако к концу завтрака Розалин всё же проголодалась и пошла в столовую. Вовремя — там уже никого не осталось, слуги убирали последние столики.

В столовой она просидела ещё с полчаса, бездумно потягивая кофе. Кажется, она к нему уже привыкла. По крайней мере, от отвращения больше не морщилась.

Заняться было решительно нечем. Розалин побродила по коридору, поглазела в окна на магов и девчонок, которых пытался сбить с ног местный вероломный ветер и, наконец, всё же отправилась в канцелярию. Даже если пока ничего не решено, за спрос денег не берут.

Розалин только-только ступила с лестницы в нужный коридор, как навстречу выбежала Ассоль. Воздушная и счастливая. Её улыбкой можно было осветить целый город. Она так сияла, что ничего вокруг не видела. Не заметила и Розалин. Миг — и рядом остался только аромат каких-то цветов, очень нежный и тонкий.

Судя по всему, Ассоль выскочила как раз из канцелярии. Но почему она такая счастливая? Розалин нахмурилась. Если её перевели или даже если оставили, но сказали, что у господина Браббера будет две помощницы — что из этого могло сделать Ассоль счастливой?

Конечно, ничего!

В душе стало как-то подозрительно мрачно.

Ну да к чему откладывать, Розалин пойдёт и узнает.

Уже через пару минут она стучалась в канцелярию.

Женщины были на месте, каждая за своим столом, обложенные кипами папок и бумаг. Они одновременно подняли головы и недовольно посмотрели на Розалин. Они были так заняты, что не имели ни единой свободной секундочки! А тут всякие ходят, и ходят, и ходят!

— Доброе утро. — Розалин вежливо присела. — Я хотела узнать… Нет ли новостей касательно моей просьбы о переводе?

— А, госпожа Ветлицкая! Доброе утро. Вот приказ о вашем переводе в отдел новых применений. — Сказала одна из женщин, протягивая ей бумагу, которую чудесным образом выудила из ближайшей кучи совершенно одинаковых листов. Розалин, которая хотела спросить что-то ещё, замолкла.

Ей дали подписать два экземпляра, один забрали в архив, со вторым в руках отправили на работу. Также попросили зайти к господину Лукавину, который до сих пор не в курсе перестановки кадров. Просили передать ему, что Розалин уходит в другой отдел, а госпожа Лукавина возвращается к дядюшке начиная с завтрашнего дня. Пожелали доброго дня и многозначительно замолчали. Да-да, они и так чрезвычайно много времени на неё потратили, пора и честь знать!

Пришлось поблагодарить и выйти. Каким образом всё сложилось, Розалин не узнала и теперь стояла в коридоре с бумагой, подтверждающей своё новое назначение и ровным счётом ничего не понимала. Ассоль отправили обратно к дядюшке, так отчего же она так счастлива?