Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам
Слова сами собой сорвались с моих губ, но я с трудом проглотил их: слова «я люблю тебя» так и вертелись на языке, требуя, чтобы я их озвучил. Но что бы он ответил? Скорее всего, он убежит. Это было бы слишком, ко всему прочему, и это сломало бы то хрупкое, что было между нами. Несмотря на это, я все еще хотел выпустить эту правду внутри себя. Это было похоже на птицу в клетке, которая никогда не расправляла крылья и была обречена смотреть на небо, которого она никогда не сможет коснуться.
Скажи это.
Нет, крошечная Дарси — это все испортит!
Но слова приближались, мои губы разошлись, язык принял такое положение для части «Л», в то время как горло сжалось от «Я».
— Сет? — Кэл нахмурился, словно почувствовал приближающуюся правду.
Я был машиной, скользящей по льду, а он — резвящимся олененком, который выскочил на дорогу и вот-вот будет сбит несущейся на скорости тонной металла. Я не мог остановить это. Это происходило. Я больше не мог контролировать это…
Дверь распахнулась, и я в тревоге оглянулся, автокатастрофа разворачивалась в моем теле, когда мое сердце столкнулось с горлом.
Худшие из возможных людей, которые когда-либо входили в эту комнату, вошли, и я в ужасе уставился на мою маму и маму Калеба.
— Тори Вега, мы действительно должны… — начала мама, затем ее челюсть отвисла, а Мелинда испустила пронзительный крик, заметив своего сына, прижатого ко мне.
— Убирайтесь! — крикнул я, и Калеб отпрянул в сторону, сбросив меня с себя, так что я ударился о кровать с его стороны, а затем схватил одеяло и натянул его на нас.
Но они не ушли, о нет, они придвинулись ближе, широко раскрыв глаза и сурово сведя брови.
— Сет Капелла, — огрызнулась мама, сжимая воротник своей голубой рубашки.
— Что в Солярии, по-твоему, ты делаешь? — шепотом крикнула Мелинда на Калеба.
Калеб сел в кровати и плотно прижал плед к своему прессу, держа его достаточно высоко, чтобы скрыть свой стояк. Я тонул, словно лодка, которая налетела на камни и отправилась на дно океана, чтобы никогда не вернуться.
— Ты хоть представляешь, какой скандал это может вызвать? — рявкнула мама, в ее голосе прозвучал Альфа-тон, заставивший меня вздрогнуть. — Сколько людей знает об этом? Тори тоже здесь? Вы трое занимались этим или…
— Тори здесь нет, — огрызнулся я. — И никто не говорит «этим» — фу.
— Никто не знает, — быстро ответил Калеб, и я согласно кивнул, но глаза мамы сузились, и она указала мне прямо на лицо.
— Не смей врать мне, щенок. Ты не можешь держать рот на замке ни о чем. Или это происходит впервые? У тебя еще не было возможности проболтаться об этом? О звезды, пожалуйста, скажите мне, что это первый раз.
— Да, — с надеждой сказала Мелинда. — Венера и Луна привели вас в постель друг к другу, верно? Ничего страшного. Это случается с лучшими из нас. Помнишь, как тогда было лунное затмение, когда мы учились в Академии Зодиака, и ты, я, Тиберий и Рэдклифф позволили Хэилю Вега доминировать над всеми нами?
— О да, — хихикнула мама. — Это была веселая ночь.
У меня отвисла челюсть, когда она позволила этой бомбе упасть на наши головы и взорваться у нас на глазах.
— Вы трахались с папой Тори и Дарси? — вздохнул я.
— И друг с другом? — Калеб задыхался, что в действительности могло быть настоящим шоком.
Мелинда быстро наложила на всех нас заглушающий пузырь и захлопнула дверь с помощью виноградной лозы, брошенной из ее руки. Она села на край кровати, и я съежился в подушках, когда моя мама решила сесть рядом с ней. На кровати. Прямо на том самом матрасе, на котором мы с Кэлом трахались.
О мои звезды, этого не может быть.
— У всех нас бывают порывы, — понимающе сказала Мелинда, глядя между нами двумя с заботливой улыбкой, как будто это не было чертовски странно. — И есть что-то дико манящее в том, чтобы заниматься этим с другими Наследниками, учитывая, что это так запретно, так скандально…
— Заниматься этим? — Калеб покраснел, а я просто умолял кровать проглотить меня целиком.
— Нет ничего странного в том, чтобы чувствовать тягу к силе, которой обладают только наши четыре семьи и Вега, — совсем ничего. До тех пор, пока это просто случайные оргазмы и они остаются в тайне, все в порядке, — успокаивающе сказала Мелинда, похлопав Калеба по руке, но он отдернул ее, словно вспомнив, что тридцать секунд назад она обвивалась вокруг моего члена.
— Мой Сет никогда не может контролировать капризы своего писюна, — засмеялась мама, и жар залил мои щеки.
Я не мог смотреть на Калеба. Возможно, больше никогда.
Зачем ей понадобилось говорить «писюн»?
— Так скажи мне, это было только прошлой ночью? — надавила мама, глядя мне прямо в глаза, и помогите мне звезды, я не мог бороться с божественной силой, действующей за ее взглядом, и я начал качать головой.
— Сет, — огрызнулся Калеб, ударив меня по руке.
— Прости, — вздохнул я, не в силах оторвать взгляд от обеспокоенного лица мамы, когда она повернулась к Мелинде.
— Это нехорошо, — прошептала ей мама, как будто мы больше не были частью разговора. — Одно дело, когда Калеб дурачился с Тори — тогда все знали, что она никогда не примет корону и что это несерьезно. Но сейчас времена изменились. Мы не можем допустить, чтобы мир видел в вас мальчиков с вечеринок, которые макают свои донглы во все, что попадется на глаза.
— Убейте меня, — вздохнул я. — Пожалуйста, просто убейте меня, и пусть это будет сделано.
— Антония права, Кэлли, — согласилась Мелинда. — Королевство должно воспринимать вас, мальчики, серьёзно как никогда. Они должны видеть в вас несокрушимую опору силы, они должны быть уверены, что вы заботитесь о приличиях и наших законах. Даже роман друг с другом сейчас будет выглядеть плохо — всем нравится, когда их фитиль намокает, но вы оба — будущие лидеры своих родов. Вы знаете закон. У этого нет будущего, и это будет только выглядеть плохо, если выяснится, что ты проводишь время между битвами, делая боковую саламандру, понятно, Кэлли?
— Пожалуйста, не называй меня сейчас Кэлли, — сказал Калеб, зарываясь лицом в свои руки,
