Жена неверного инквизитора, или Фастфуд от попаданки - Юлия Удалова
В кабинет заглянул Хенрик и сообщил:
– Полковник Роуэн, мэр вызывает вас к себе. Срочно!
– Что ж, раз срочно, то поедем – поболтаем с мэром.
Городская ратуша с часовой башней – самым высоким строением в Твинбруке, находилась почти на вершине холма, на котором раскинулся город.
Острая пика упиралась шпилем прямо в небо, возвышаясь на Твинбруком, словно вечный часовой.
Мэр восседал почти на самом верху башни в своем рабочем овальном кабинете, обставленном с благородной, не кричащей роскошью.
Он такое любил – любил дорогой антиквариат, добротные вещи с историей.
Войдя без стука, я без приглашения уселся в кресло напротив мэра и закинул ногу на ногу.
При виде меня он сцепил руки замком и откинулся в своем кресле.
– Ну, здравствуй, Кайзер.
И, прямо посмотрев в его серо-синие глаза, в его суровое лицо, испещренное морщинами и вызывающее во мне глухую ярость, я медленно, с растяжкой, поинтересовался:
– Чем обязан, отец?
ГЛАВА 28
Картошка!
Я упала прямо в гору картошки, и вроде даже не сильно ушиблась.
Это был не ад, а подпол!
– Мяу! Мяу!
Котеныш обеспокоенно кружился вокруг дырки в полу, которая сейчас зияла надо мной.
– Я в порядке, не бойся, – успокоила я его. – Сейчас придумаю, как отсюда выбр…
Я замолчала на полуслове, потому что поняла – в погребе должна была быть тьма кромешная…
Но стоило мне поднять голову, как сбоку замаячил неясный, рассеянный свет, блики фиолетового…
Раскидав гнилые доски, вылезла из картофеля.
– Жди меня там и никуда не уходи, – велела я котенышу и пошла на свет.
От волнения все во мне дрожало.
Может быть, там меня подстерегает опасность или даже смерть?
Может быть, я не должна углубляться в этот жутковатый подвал?
Наоборот, поскорее выбираться и бежать отсюда во всех ног?
Но этот свет, он не был враждебным, я это чувствовала…
Я миновала недлинный коридор и оказалась в какой-то комнате, выложенной массивными каменными блоками.
Слабо охнула и приложила руку к сердцу.
В самом центре подвала находился круглый кирпичный постамент, на котором, поблескивая слюдяным фиолетовым свечением лежало три предмета.
Небольшой мешочек из яркого зеленого бархата.
Книга по домоводству.
И большая метла с сучковатым черенком.
– С ума сойти…
И ни одной пылинки.
Я протянула дрожащую руку и коснулась его пальцами.
И постамент вспыхнул, переливаясь искрами магии, словно откликаясь на мое появление.
Все три предмета тянули и манили к себе, словно кричали: «Возьми нас, теперь мы принадлежим тебе!».
Я не могла этому сопротивляться и взяла в руки мешочек.
Он был таким ярким, сочным и притягательным, а текстура бархата такой приятной!
В тот же миг я почувствовала легкое жжение на бедре, в том самом месте, где у меня теперь была татуировка с полумесяцем.
Оголив бедро, я ахнула.
Хотя и предполагала нечто подобное.
До этого тату было как бы неполным, но сейчас рядом с месяцем появился кружок, символизирующий луну, и еще один полумесяц, но направленный в другую сторону.
Вздрогнув, я выронила мешок, и из расслабленной тесемки выпали деревянные фишки с выжженными на них буквами.
Повинуясь древнему мощному инстинкту, я переставила фишки и они, как будто помимо моей воле, собрались в единую линию, в целую, разумную, осмысленную фразу.
С бешено колотящимся сердцем я прочитала.
СЛАВА НОВОЙ ВЕРХОВНОЙ!
– Господи, я теперь что…
Я знала, кто я.
С самого начала, с момента попадания в тело Максимилианы чувствовала, что я…
Я быстро собрала фишки, бросила их обратно в мешочек и хорошенько перемешала.
– Максимилиана, что, была ведьмой?
Выхватив горсть фишек, с дробным стуком бросила их на постамент и, подвигав косточки, собрала:
ТЫ – ВЕДЬМА
Невозможно описать, тот огромный шквал вопросов, который поднялся в моей голове.
Это был ураган, девятый вал!
Просто нереально было вычленить из них хотя бы парочку самых важных! Я хотела знать все, но понимала, так просто это не работает.
– Что мне делать дальше?
БЕРЕГИСЬ
И все.
На этом фишки закапризничали и больше никакой информации дать не пожелали.
Сколько бы я не закидывала их самыми разнообразными вопросами, которые формулировала и так и эдак, они отвечали только одно:
БЕРЕГИСЬ
БЕРЕГИСЬ
БЕРЕГИСЬ!
Разумеется, мне нужно беречься. Если мой муженек-инквизитор узнает, кто я, то уж точно упечет на этот раз не в психушку, а в самую настоящую тюрьму!
А то и до смертной казни дело дойдет.
Как у них тут ведьм казнят? Как у нас инквизиция в средние века казнила?
Нужно выбираться отсюда, пока меня кто-то не обнаружил вместе со всем этим ведьминским набором.
Мешок и книгу я решила забрать с собой, они прекрасно влезут в планшетку, а вот метла…
Господи боже, у меня теперь своя метла!
Вернувшись к куче картошки, где в дыре на потолке меня терпеливо дожидался котеныш, я принялась оглядываться в поисках чего-то, что можно было использовать в качестве лестницы…
Хотя постойте.
А зачем мне теперь лестница?
В душе не веря, что получится, я притащила метлу и уселась на охапку прутьев, держа в руках черенок.
Котенок склонил голову вбок и посмотрел на меня, как на круглую дуру.
Пожалуй, я и сама сейчас ощущала себя таковой.
– Подними меня, пожалуйста. Только аккуратно, я же в первый раз…
Метла неохотно, лениво зависла вместе со мной в воздухе, а я забалансировала на ней, чтобы не упасть.
И тут она резко взмыла вверх, поднимая меня из погреба!
– Я же просила аккуратно!
Но своенравная метелка явно имела очень дурной характер. С трудом удерживаясь, я поднялась до верхней полки стеллажа и цепанула ту самую жестяную коробку, из-за которой, собственно, стала ведьмой…
Шучу, я знала, что мне в любом случае суждено было попасть в ту тайную комнату.
В коробке из-под монпансье оказались старые письма, фотокарточки, какие-то статьи, вырезанные из газет, бережно распрямленные обертки от шоколада, а на самом-самом дне, три несчастных сложенных в четыре раза потертых листочка с заломами от складывания.
Да, это были они.
Те самые бумаги, ради которых я сюда пришла, и которые так искала!
Тщательно спрятав в доме метлу и хорошенько замаскировав провал в полу и саму кладовку, вскоре я, очистив песочный костюм от грязи погреба, насвистывая, вышла из дома, не забыв запереть его на ключ.
Для отвода глаз прихватила из дома две корзинки и принялась наполнять их помидорами. Они были немного зеленоватые,
