Жена неверного инквизитора, или Фастфуд от попаданки - Юлия Удалова
Тут вообще работы было до следующего утра!
Перед тем, как начать обыскивать кабинет, я заглянула на кухню – такую же заваленную и заставленную разными предметами, как и остальные комнаты.
И тут взгляд наткнулся на малоприметную дверь, крашеную зеленой краской под стенку.
На двери висел замок, но, порывшись в коридорной куче, я нашла лом и сбила его.
– Как думаешь, на меня не бросится оттуда какой-нибудь Бугимен? – поинтересовалась я у кота.
– Мяу, – котенок вроде бы отчетливо пожал плечами.
Кладовка оказалась так же забита старьем, как и остальной дом, с высоченными потолками, и пыльными стеллажами, забитыми хламом. Только тут было еще и темно.
Электричества в этом доме давно не было, поэтому мне пришлось довольствоваться светом, идущим от дверного проема, которого было ой как мало.
И тут, на самой-самой верхней полке стеллажа я увидела то, что меня заинтересовало.
Это был старинный черно-белый снимок в рамке под стеклом. Отыскав стремянку, я поставила ее на поскрипывающий и прогибающийся пол, залезла на самый верх и взяла в руки снимок.
Смахнув толстый слой пыли рукавом, увидела счастливую семью, которая была снята под вывеской, гласившей «Солнечный урожай».
Отец – высокий мужчина с усами держал на руках малышку лет семи в очках и с огромным бантом на голове, свободной рукой обнимая улыбающуюся маму.
Жозе, Ребекка и Максимилиана Видаль были так счастливы на этой фотографии, позируя на фоне магазинчика Жозе, и еще не знали, какая печальная судьба ждет их семью.
Я прикоснулась к изображению матери Макси.
Ребекку нельзя было назвать красавицей, это уж точно, однако от ее лица невозможно было оторвать взгляд. Даже через этот старый выцветший черно-белый снимок невозможно было не почувствовать магнетизма и женского очарования, которое она излучала. Смею предположить, что мужчины бегали за ней толпами, однако она выбрала простого парня Жозе…
Портрет стоял на жестяной коробке из-под монпансье – когда-то яркой и блестящей, а сейчас выцветшей, заржавелой и облезлой.
У меня всегда прекрасно была развита интуиция.
Порой мне снились вещие сны, я даже ради прикола купила карты таро и иногда, под настроение, делала расклады подружкам, когда мы собирались вместе на бутылочку чая.
Сама я не очень серьезно к этому относилась, не ударялась в мистику и эзотерику. Наоборот, я была достаточно приземленным, деловым человеком и воспринимала это, как некую игру. Но подружки с уважением говорили, что мои гадания всегда сбываются.
Но сейчас, всей своей обостренной интуицией я почувствовала…
Это оно!
Я потянулась за коробкой…
Но в этот момент стремянка, на которой я стояла, пошатнулась, пол душераздирающе скрипнул и…
И гнилые доски с диким скрипом обрушились подо мной, открывая портал в ад…
ГЛАВА 26
Кайзер
– Брат, это ты?
Моя сестра Кайла собирала цветы на лесной поляне, пронизанной золотистыми солнечными лучами.
Ромашки, лютики и васильки – такие же голубые, как ее большие невинные глаза.
Она повернулась ко мне со сплетенным венком в руках.
В простом белом платье, с топорщащимися в разные стороны светлыми кудряшками.
– Ты дура, Кайла, – я с горечью покачал головой. – Какая же ты дура… Как ты могла сбежать с незнакомцем, никому об этом не сказав? Не посоветовалась, не предупредила…
– Ты был далеко, Кайзер, – проговорила сестра. – Ты бросил нас с отцом.
– Я служил на благо инквизиции. На благо всего народа Лунарии. А ты, черт побери, ты… Если не хотела рассказывать отцу, то могла бы написать письмо мне! Я бы сразу приехал, Кайла, клянусь!
– Не приехал. Твоя служба для тебя превыше всего. Так всегда было, – сестра перебирала в руках венок, избегая смотреть на меня.
Эти ее руки уже переставали быть человеческими, меняли свою форму – я это ясно видел.
– Неправда. Ты не написала, потому что знала, что я приеду, и не позволю тебе себя угробить.
– Я просто хотела любви, Кайзер, – прошептала девушка. – Просто мечтала любить и быть любимой…
Да-да, эти ее вечные сказочки про вечную любовь. Как же они достали!
И я не выдержал и повысил голос.
– И поэтому доверилась чертовому колдуну, который уговорил тебя сбежать вместе из Твинбрука, а потом убил?
Одинокая слезинка сбежала по бледному лицу моей сестры.
– Со мной Джонатан был хорошим. Я думала, моя любовь исцелила, исправила его. Он обещал, что мы поженимся…
– Этот Джонатан был черным колдуном, который навешал тебе лапши на уши, а потом вместе с другими колдунами принес в жертву на своей черной мессе! Как можно было быть такой дурой и довериться этому чудовищу?!
– Я думала, что он впервые полюбил. Именно меня полюбил по-настоящему…
– Кайла, твою мать, ты же родная сестра инквизитора! – рявкнул я, сжимая кулаки от ярости и бессилия. – Я же учил тебя, как распознавать черных!
– Я знала, что он черный, Кайзер. Но верила, что рядом со мной он станет светлым…
Сестра безоблачно улыбнулась, надела на голову венок и протянула ко мне руки.
– Обнимешь меня, брат?
Я ничего не ответил.
Хенрик Уилсон, один из боевиков нашего отряда, мой друг и правая рука, с которым мы вместе учились в школе Твинбрука, склонился ко мне.
– Кайзер, пора кончать тварь. Она уже тянет из тебя силу… Я ее уничтожу!
Остальные члены дозора молча стояли поодаль, скрываясь меж вековыми соснами, готовые в любой момент прийти на помощь.
– Не стоит. Я сам.
– Я не виню тебя в своей смерти, Кайзер, – негромко сказала Кайла. – Просто подойди, дай к тебе прикоснуться…
Светлое и наивное существо – моя сестра…
Я знаю, что ты бы точно меня не винила.
Но я винил сам себя.
– Нет, Кайла, мертвым нельзя прикасаться к живым, – я покачал головой. – А ты уже, как два года, мертва. Мертва и отомщена.
В этот момент до твари дошло, что ей не удалось меня заманить.
И Кайла стала меняться – тело деформировалось, из-под белого платья полезли уродливые скользкие конечности, покрытые наростами и струпьями.
Сущность-перевертыш, принимающая облик умершего родственника человека…
– Ты виноват в смерти своей сестры, инквизитор! – нечеловеческим голосом с издевкой побулькала нечисть. – Не уследил, не защитил, наплевал на нее! Лишь только ты, ты, ты!
– Заткнись.
И, вызвав из ладоней черное, губительное пламя своей магии, я ступил на открытое место, которое из светлой цветочной
