Аромат любви, или Изгнанная для Верховного мага - Вета Ирви
Меня замутило, но я не отвернулась. Все тело Ганна было обезображено и покрыто глубокими ожогами. Лица почти не осталось.
— Тебе не надо на это смотреть, — сказал Арнест, но я отрицательно помотала головой.
Преодолевая тошноту, я наклонилась к Ганну и тут же отбежала. Меня вывернуло, голова была мутной.
— Ты в порядке? Зачем?..
— У него в руке, посмотри, — пробормотала я, давясь.
Арнест быстро отошел, затем вывел меня из проулка. На чистом воздухе стало легче. Я считала себя сильной, но к такому зрелищу оказалась не готова.
— Видел осколки? Они покрыты желтоватой слизью. В этом флаконе был источник тумана.
— Как ты можешь так спокойно говорить? — вдруг взорвался он. — Ты только что могла умереть!
Он выглядел действительно злым и… испуганным? Я улыбнулась — он переживал за меня. Но тут же нахмурилась.
— Постой. Вот именно! Вулканический драконий туман рассеивается быстро. Но при нас он был свежим.
Глава 19
Следующие два дня были затишьем перед бурей. Арнест пообещал разобраться с вулканическим драконьим туманом и успел обвинить Ронта, того продавца духов. В то же время он оправдал меня, но посыльные от аристократов все не приходили.
Меня это мало беспокоило. Словно предчувствуя следующие события, я просто готовила духи и масла в запас, почти не продавая их.
Толия не сидела без дела и успела перешить наши дорожные платья в довольно богатые и приличные, использовав в качестве материалов платья из ателье мадам Шарль. Все равно во второй раз выходить в них было неприлично.
Изредка приходил Келлиан, старательно игнорировал Толию и бурчал мне, что нового найти ничего не удалось. Скорее всего сообщать это приказал ему Арнест.
С каждым часом моя нервозность становилась все сильнее. Я почти не могла согреться, руки были холодными и едва закрывали крышки флаконов.
Первым тревожным звонком оказался встрепенутый Келлиан, с сажей на лице и грязными сапогами. Он заявился в магазинчик на исходе второго дня, нервный и очень сильно встревоженный.
— Что случилось? — первой спросила я, помогая снять ему куртку, и охнула.
На его предплечье красовался огромный ожог, заживо приваривший ткань к его собственной коже. Слегка пахло кровью и паленым. Я сглотнула и крикнула наверх:
— Толия, принеси чистую ткань.
— Рви, не бойся, — зашипел Келлиан, когда я попыталась осторожно поддеть прилипшую ткань.
Зажмурившись, я рванула куртку. Крик мужчины разнесся по всему дому. Мне даже не хотелось представлять, насколько ему было больно, но я понимала. Точно так же болела моя кровоточащая спина после порки, когда я пыталась снять рубашку, прилипшую на свежие раны.
Тут уже подоспела Толия, и я как можно быстрее промыла рану и перевязала ее лоскутами чистой простыни. Толии было плохо, она отводила глаза от раны, но помогать мне не переставала. Келлиан только сильнее сжимал зубы, но больше не кричал.
— Что произошло? — спросила я, критически осмотрев свою нелепую перевязку, и вздохнула. — Дальше надо к лекарю.
— Не надо, само пройдет.
— Ага, само, — вдруг взвилась Толия. — Мама тоже один раз так поранилась и отказалась идти к целителю, а потом пришлось магией лечить и хорошо, что успели!
Я, конечно, сказала бы по-другому, но была благодарна Толии за ее возмущенную речь. Рана простой не выглядела.
— А я не твоя изнеженная мать! — рыкнул Келлиан. — И чего ты вообще ко мне цепляешься, дура?
Толия вздрогнула, как-то растерянно посмотрела на него, вздернула нос и медленно ушла наверх. Через мгновение оттуда донесся треск ломаемого дерева.
— Зря ты так, — покачала головой я. И совершенно не к месту улыбнулась — этими фразами я все больше напоминала себе какую-то умудренную годами матрону.
— А тебе лишь бы похохотать, — не унимался он. — И с чего я…
Он махнул рукой, я не стала говорить что-то ещё. Устроила в кабинете на втором этаже на большом кресле, а сама ушла в свою комнату. Больше сделать я была не в силах.
Ночью проснулась от громких вздохов и невнятного шептания. Толии рядом не оказалось, и я, зевая во весь рот, прошла в кабинет. Встала у двери и с каким-то удовольствием смотрела, как Толия обтирает лоб тяжело дышащего Келлиана.
Затем она спустилась ниже, протерла пот с шеи и плеч. Отбросила тряпку и села за стол. Я думала, что она пойдет обратно в комнату, но она положила голову на свои руки, и так и уснула за столом.
Я покачала головой. Если могла бы, перенесла ее на диван, но тогда я разбудила бы Келлиана, а у того судя по всему начался жар. Плохо… и в то же время было как-то невыносимо приятно смотреть на заботу Толии о нем. Кажется, все обернется чуть не так, как они предполагали.
Хмыкнув, я прикрыла рот ладонью и пошла досыпать оставшуюся мне ночь. Руки согрелись, и непонятное волнение отошло на второй план. Только в душе скреблось, что Арнест ведь тоже мог пострадать.
На следующее утро, ещё на рассвете, пришел Арнест. Я выбежала к нему за калитку, и он притянул меня к себе, поцеловал в лоб и прошептал:
— Как же я рад, что ты в порядке.
— Что вчера случилось? Откуда у Келлиана этот ожог? — я лихорадочно ощупывала Арнеста, но казалось, что на нем ран нет.
Он нахмурился.
— Так вот куда он пропал.
— Не тяни, — потребовала я, но уже спокойнее. Я сама удивилась, как же я переживала за Арнеста.
— Наконец нашли цель похитителей… и похищенных, — прикрыв глаза, ответил он.
— Их уже нет в живых, верно? Похищенных? — уточнила я, уже предугадывая ответ по мрачному лицу Арнеста.
— Всех принесли в жертву. Мало что от них осталось, стражники Ар-Теле даже не стали пытаться определить, кто это был.
Хотя бы стражники были с ним. Я выдохнула и тут же усмехнулась. Стоило лучше сказать, что он был с солдатами.
— В жертву… Значит добровольное согласие им не требовалось? — я задумалась.
К таким древним способам магии прибегали крайне редко. И результат неизвестен, и риска много, и жертвы нужны. С последним сложнее всего — добровольная жертва решала большинство проблем, но мало кто на нее соглашался.
— Они убили даже самих похитителей, — сказал Арнест.
Я замерла. Значит, похитители — лишь пешки, еще и ненужные. Ганн был одним из таких.
— Что за ритуал?
— Не знаю. Мне кажется, мы нашли лишь его часть. Во-первых, людей пропало больше, чем как мы предполагаем было принесено в жертву на ритуальной септаграмме. Во-вторых…
— Стой, секунду, — прервала его я. —
