Ночные птицы - Елена Коломеец
— Помогите ему, — кричала Лана, — умоляю! Вы же можете, вы же жрицы, наколдуйте. Я отдам, я заплачу, только спасите его!
— Это не в наших силах. Ты же знаешь, есть свет и тьма, жизнь и пустота, порядок и хаос. А есть…
— Границы, — прошептала Лана.
— Да. Он пока на границе, и вернуть его может только кто-то, владеющий силой ее стражей. Несколько сотен лет назад, когда представительства Дочерей Ильки были в каждом городе, мы бы его точно спасли. Или хотя бы, когда жрецы Трикса больше помнили о своей роли хранителей, и меньше о выгоде и веселье.
— Я была служкой в храме Трикса, — сказала Лана. — Что делать? Я попробую.
— Девочка, — мягко ответила настоятельница, — ты просто увязнешь где-то в межмирье.
— Вы мне поможете или нет? — резко спросила девушка, вставая и вытирая слезы.
Теперь, когда забрезжила надежда, она смогла собраться. Если есть хоть крохотный шанс вернуть Ардена, она выцарапает его хоть из Истинного света, хоть откуда. Теперь она заняла место у головы наемника, а матушка между тем быстро убрала кристаллы, амулет и белые цветы, символы Бестарда им больше не нужны. Жаль и за лисьей шерстью и можжевельником не успеть сбегать.
— Самия, быстро в покои, зови всех, кто не на службе, нам понадобятся силы, — настоятельница отправила жрицу за подмогой. Даже если Лана на самом деле сможет войти в межмирье, сил у нее, как у котенка, и без помощи не обойтись.
А сама Лана уже не обращала внимания ни на что. Она пыталась вспомнить хоть что-то из ритуалов Трикса. Ее служение было так давно, так далеко во времени. Она была ребенком и помнила в основном всякую ерунду вроде вечерних пений у костра и бдения в пик красных и белых триксов, в самую жаркую и холодную пору года.
Она старалась освободить ум от всех мыслей и нащупать в пространстве что-то, не принадлежащее этому миру. Постепенно ей удалось поймать то медитативное состояние, в котором проводят ритуалы и входят в транс. Тонкой нитью тянулась от груди Ардена связь, удерживающая его на земле. Где-то там, в неизвестности, на другом ее краю, был и он сам. И эта нить становилась все тоньше.
Лана мысленно коснулась этой нити. Но вместо тщетных попыток вспомнить ритуал входа в Закрай, она вдруг услышала слова матери.
«Равновесие. Ты не должна искать его, ты должна стать им».
Мягко и тепло засветилась, зашевелилась на ее шее перламутровая жемчужина. Проснулась. Крохотная капля, символизирующая нежную, трепетную богиню Ильку, что вечно пребывает на грани. Маленький символ спутника земли, плывущего по небу.
И Лана ощутила себя точкой, что остается неподвижной, когда весь мир вокруг вращается. Она была той частью весов, что замирает, когда чаши колеблются. Сдвинутся они в одну сторону или другую, неважно, сама она останется на месте. Именно так появляются границы: они проходят по сердцам и умам тех, кто их держат.
— «Вернись!», — мысленно взмолилась она.
— «Зачем? Что ждет меня? Кто? Зачем я нужен в мире?».
Ответы падали на чашу весов, как глыбы льда. Тяжелые и холодные. Лана чувствовала, как равновесие нарушилось. Теперь с одной стороны ее тянула ледяная тяжесть, с другой же — была пустота.
— «Ты нужен Иргуину. Нужен гильдии».
Ответы ложились в пустую чашу, как пылинки, не имея шанса сдвинуть ее с места. В них не было силы, и они таяли, уносимые ветром. Лана чувствовала, как склоняется в сторону тянущей ее в бездну ледяной пустоты. Был то мир Бестарда или просто вечное вселенское безвременье — для нее разницы нет, и там, и там она канет в тишину и небытие.
— «Ты нужен мне».
Тихий шепот упал на противовесную чашу горящей кометой. Обрушился теплым и обильным весенним ливнем. Полноводной рекой затопил мир вокруг. Граница между мирами исчезала, таяла, как старая льдина под жаркими лучами весеннего солнца. И они остались по ту ее сторону, где человек ждет множество печалей, но и множество радостей.
14. Секреты раскрыты. Что-то меняется
Когда Арден очнулся, было далеко за полночь. Бледная, половинчатая Илька светила в окно, рождая неверные, дрожащие тени. Он осмотрелся. Жрицы Праматери издавна славились способностями к целительству, поэтому при храмах обычно были покои для больных. Но видимо, его положили в гостевую комнату, не было в ней того, присущего только целительням ощущения скорби. Да и вряд ли тут больные лежат с таким комфортом. Тот, кто может позволить себе отдельную комнату, болеет дома, а лекари сами ходят к нему.
Воспоминания о произошедшем были туманны, как полузабытый сон. Стражи Бестарда. Ледяная пустота. И что-то важное. Что-то, омывшее его замерзшую душу, будто жаркий летний дождь. И почему-то ему помнилось, что там была Лана. Но разве могла женщина быть в Истинном свете? Да и как бы она прошла межмирье? Нет, это невозможно. Но как бы ни были сильные доводы разума, сердцем Арден точно знал, что она была там. Что это ее руки вытащили его из ледяных объятий пустоты.
Луч слабого света Ильки, падающий из окна, выглянул из-за облаков, освещая спящую Лану. Она сидела на маленькой скамеечке у кровати Ардена, да так и уснула, положив голову на край постели. Он даже не сразу ее заметил. Лана вся как-то осунулась, побледнела и выглядела как человек, который многие дни не высыпается. Сколько же он провалялся тут?
Как бы ни жгли его вопросы, Арден не решился разбудить девушку. Пусть спит, ей нужны силы. Только погладил тонкие холодные пальцы, лежавшей на покрывале ладони.
— Арден?
— Вот я медведь, все-таки разбудил.
— Очнулся, слава Первоматери.
— Сколько прошло времени?
— Не знаю, — Лана выглянула в окно, — часов десять-двенадцать.
— Как? Но ты, — Арден не мог найти слов, чтобы не обидеть девушку, — ты выглядишь обессиленной.
Лана стеснительно улыбнулась, пожав плечами. Ей было неловко сказать «мои силы ушли на то, чтобы вытащить тебя», хоть это и было правдой. На самом деле разговоры вообще были ни к чему, им достаточно было просто смотреть друг на друга, и все было понятно без слов. Арден потянул девушку за руку, затягивая на кровать.
— Мы слишком ослабли, чтобы беседовать на таком огромном
