Мертвое сердце. Книга первая - Анна Цой
Я собралась с мыслями, села на лавку и подчёркнуто вежливо помахала Бориславу рукой. Вся троица недоумевая взглянула на немного смущенную от такого внимания меня. Я смутилась в разы сильнее и поправила короткую ночнушку, стянув ее ниже колен.
Ну вот – я в эпицентре, а красотой не блещу. Непорядок! А, нет, постойте! Я же такая всегда. Тогда ладно.
– Белка! Сваливаем, пока я контролирую их! – закричал Барсик.
Эти не очень загадочные "их" переглянулись между собой, мол "кого ты тут контролируешь?" и взглянули на стушевавшегося парня. Я же удобнее расположилась на лавочке, закинула ногу на ногу и воззрилась на нарушителя целостности Белокаменного замка.
– Мне и тут хорошо! – ответила Бориславу, в глубине души надеясь, что ему хоть чуть‑чуть, но наваляют.
Не одной же мне отдуваться за него! В конце концов, думаю, с мамой он успел поговорить, да и директор не мог бы смолчать о моем неожиданном "удочерении". Так что, скорее всего сейчас происходит попытка бессмысленной кражи меня, а вот потом мы уже будем решать, что делать дальше и как прятать меня от полиции и международного розыска. Даже если бы я сбежала до того, как меня увидел отец и половина его школы, были бы проблемы. В данный момент побег перерос из категории "очень глупо и сложно" в "глупее быть не может и невозможно".
– Рядом с Тёмным Князем?! – очередной вопль в мою сторону от парня с бешеным взглядом.
Ну вот. Кажется, я и разгадала загадку своего идола, что со смесью иронии переводит взгляд с меня на Барсика. Итак, гадостью, которая подчистую перекрывает образ идеального мужчины, является… барабанная дробь… скверный характер! А если серьезно, то за что ещё можно получить такую кличку? Рогов, копыт и жажды убийств в глазах я не наблюдаю. Хотя от одного взгляда и хочется периодически вздернуться самой, чтобы это идеальное нечто ручки не замарало.
– А что? Он ко мне не пристает. Почти, – проорала я в ответ.
Мужчина посмотрел на меня с уверенностью в моем слабоумии, поднял бровь и дьявольски улыбнулся. Ну, все, точно развод! Ещё пара таких улыбок и прощай адекватные мысли.
Подводя итог вышесказанному, можно сказать, что мы друг другу не подходим. И все потому, что у меня характер тоже не сахар. И я не уверена, что он удержится и не скинет меня с моей же башни. Тем более настроение у меня хорошее, поэтому глупости должны быть на подходе. А это уже повод бежать не оглядываясь.
Тут мои мысли отвлекли яркой светящейся вспышкой и свистящим звуком, что ее сопровождал. Выглядело это так, будто солнце послало концентрированный луч прямо в Барсика. Последний был к этому явно готов, потому как скорость его реакции потрясла воображение – он увернулся в долю секунды и встал в какую‑то стойку. Резкий взмах рукой, и в отца летит самый настоящий сгусток огня, затем ещё один и ещё. Первые два Вильгельм отразил, даже не напрягаясь, но мой весьма громкий мат по поводу настолько сильных галлюцинаций отвлёк всех троих, из-за чего папочка зашипел и гневно взглянул на меня, туша подгоревший рукав.
Барсик незамедлительно продолжил атаку, направив что‑то темное в сторону моего новоприобретенного защитника. Очередной блок Вильгельма, резкий удар и прозрачная, но ощутимая силовая волна вжала меня в лавку, разметав волосы по вмиг взмокшему лицу.
Думать сейчас было невозможно. Лишь одна единственная паническая мысль бегала из стороны в сторону и с криком умирающего кита двигала транспарант с надписью "ЭТО ВСЕ ПРАВДА?!".
Барислав упал на землю, проехав на собственной кожаной куртке несколько больше, чем должно было. Встать он не успевал – отец уже шел к нему, зажигая сверх‑яркий огонёк в ладони.
– Нет! – вскрикнула я, но мой возглас потонул в мертвой тишине окружающего мира и стуке крови в ушах.
Шаг.
Я вскакиваю.
Второй.
Срываюсь с места и бегу в их сторону.
Третий.
Рука, схваченная мужчиной с лавочки, заламывается назад, и я падаю, едва не ударяясь затылком о кованый подлокотник.
Ещё шаг. Отец уже совсем близко. А я уверена, что жалеть Барсика никто не станет. Потому пытаюсь вырвать руку из железной хватки даже не напрягающегося мужчины.
– Отпусти! – крик в пустоту.
Уже слишком поздно. Я понимаю это настолько отчетливо, что слова набатом звучат у меня в голове, отскакивая от стенок и кружа там, словно каучуковый мячик‑попрыгунчик, который очень трудно поймать. Но это необходимо, потому как он может разбить пару десятков хрупких мыслей.
Щелчок. Я выставляю вторую руку, до конца не понимая, как мне сделать то, что в теории казалось совсем простым.
Вильгельм посылает огонёк в сторону растерянного парня с обреченным и немного ошалелым выражением лица.
Взмах. Секундное замешательство. И у самых ног пытающегося подняться Барсика в небо взмывает клубящаяся чёрная завеса. Она окутывает парня с ног до головы, а огонёк отца, шипя, впитывается в ее толщу.
Неужели я справилась? Совершенно не зная, что творю, я смогла создать защиту?
Руку мне отпустили, так что я потёрла назревающие синяки и взглянула в глаза ошарашенному отцу. Он стоял и смотрел на меня с нескрываемой радостью, будто купил на базаре лошадь, а она оказалась единорогом.
– Сними барьер, – безразлично произнес тиран позади, взирающий на мой "щит" своими чёрными глазами, – иначе он высосет всю твою энергию.
Он лениво перевёл свой взор и посмотрел прямым пустым взглядом в мои глаза. И я до этого чуть ли не влюбилась в него? Правду говорят, что любовь зла. Она кошмарна! Как можно определить суть человека, не услышав его мысли или хотя бы не узнав намерений? Да я сейчас со всей своей глупостью и верой в людей осознала, как ошиблась в сути этого человека. Тирания, скорее всего, не самое жуткое из его пороков.
– Не трогай его, пожалуйста! – взмолилась я, обращаясь к отцу.
Сейчас он был главной моей проблемой, а не прекрасный монстр, что сидел рядом. Вильгельм кивнул мне, направляясь в нашу сторону в подтверждение.
Забросила размышления на задний план и вновь вытянула руку, пытаясь сосредоточиться на барьере. Резкая судорога прошлась от локтя до кончиков пальцев, заставив меня зашипеть, но, выругавшись, я продолжила. Не знаю, как это выглядело со стороны, однако я отдавала приказ, вгоняя его себе в мозг, а тот в свою очередь должен был передавать его в руку, проецируя на внешний мир. Такая цепочка помогала сосредоточиться, но была ли она
