Непримиримая невеста - Натали Р.
Сниттке сглотнул желчь и выстрелил в упор, с какой-нибудь пары шагов. Только это и помогло гранате преодолеть броню: руки у парня дрожали, и он не попал бы в прореху, даже если бы успел подумать о том, как эффективнее поразить врага. Думать он был не в состоянии: страх парализовал мозг. Парнишку спасли инстинкты — да еще командир Хэнк, что вломил ствол замолкшего пулемета прямо в глаз твари, которая бросилась сзади. Тварь завыла на высокой ноте, и когти не прочертили кровавых полос по спине Сниттке, выдирая куски мяса. Хэнк дернул пулемет на себя и ткнул зохена в другой глаз. Из глазниц полилась зеленая жижа. Юноша почувствовал, что сейчас его снова вывернет, но из последних сил поднял гранатомет.
— Нет! — остановил его окрик командира. — Отставить!
— Его надо убить! — истерически завопил юноша. — Он еще двигается! Он…
В чувство его привела увесистая пощечина.
— Придите в себя, рядовой Сниттке!
Встряска и уверенный голос командира подействовали. Сниттке опустил оружие и сам опустился в бетонную пыль, прибитую красной и зеленой кровью: ноги не держали. Он смотрел, как Хэнк выбивает из ослепшего и ослабевшего от потери крови зохена последние остатки воли. Широкоплечий и мускулистый, командир был силен и резок. До сих пор юноше приходилось только слышать о том, что удар Билле Хэнка может свалить зохена. Теперь он увидел. Увидел, как командир расправился с врагом, располагая лишь железом и собой.
— Он… — пробормотал Сниттке, глядя на корчащегося на земле зохена, непрерывно воющего.
— Это не он, Сниттке, — хмыкнул Хэнк. — Это — она.
Пострадавшему бойцу, лишившемуся ноги, наложили жгут и забинтовали рану. Война для него закончилась. Хорошо еще, не вместе с жизнью. Закажет себе киберпротез, выучится мирной профессии… Это была единственная потеря в их шестерке. То, что они так легко отделались, нельзя было объяснить ничем иным, как опытом и решительностью командира. Это твердил новобранцу оставшийся стрелок по фамилии Траллион. Но Сниттке не думал ни о чем, кроме зохена. То есть зохенки. Он смотрел на нее. Избитая зохенка с залитым зеленью лицом — или мордой? — едва дышала. Зеленая чешуя поблекла, приобретя серый оттенок. Когти вывернутых рук бессильно загребали землю.
Проследив за тем, чтобы одноногому была оказана первая помощь, Хэнк отправил двоих с носилками в госпиталь. Деловито подошел к зохенке и пнул так, что она со стоном, напоминающим рычание, перекатилась на бок.
— Не желаете ли бабу, рядовой Сниттке?
Он это всерьез? Пацан сглотнул и замотал головой.
— А зря, — подмигнул Хэнк.
Сниттке не представлял себе, кем надо быть, чтобы хотеть полудохлое чудовище. Некрофилом и зоофилом одновременно.
— Эта тварь… — промямлил он, но не завершил свою мысль, потому что командир Хэнк стал расстегивать штаны. — Он что? — Парень испуганно обернулся к старшему товарищу. — Он собирается эту зверюгу?..
— Зохены — не звери, — заметил Траллион, прочищая пулеметный ствол. — Будь они животными, все было бы гораздо проще. Кое-кого из молодых, так же как и вас, Сниттке, обманывает их облик. Чешуя, хвост, когти… Хищнические повадки, безудержная агрессия… Увы, они разумны. Не менее, чем мы. Хвала небесам, что не сильно больше нас.
Зохенка попыталась укусить Хэнка и ударить хвостом. Ничего не вышло: командир сжал ей пасть с прямо-таки нечеловеческой силищей, увернулся от хвоста и врезал в живот, безошибочно найдя место, не прикрытое броней.
— Башку оторву, — пообещал он.
И, к изумлению Сниттке, самка прохрипела с жутким акцентом, но внятно:
— Н-н-не надо. Не отррывай. Зачем тебе?
Она и впрямь разумна. Значит, не самка, а женщина. Сниттке посмотрел на нее другим взглядом. Нет, он столько не выпьет, чтобы обойтись с ней, как с женщиной.
— Ничего, Сниттке, — проговорил Траллион. — Пара-другая весен, и вы пообвыкнетесь. Как бы то ни было, кроме зохенок, баб на этой планете нет. Да, они не слишком изящны и имеют дурную привычку откусывать любовникам головы… Зато от них невозможно подцепить интимную болезнь.
— Она… — Сниттке замялся. — Она ногу Хорна съела!
— Им нравится человеческое мясо, Сниттке, — объяснил старый стрелок. — Потому они сюда и прилетели семьдесят семь весен назад, потому и не улетают.
— Но неужели нельзя их выдавить? — воскликнул солдат. — Или уничтожить! Против ядерного взрыва их броня не поможет.
— Э, э, куда хватил! — проворчал Траллион. — Ядерное оружие — это палка о двух концах, знаете ли. Если Т2 станет радиоактивной пустыней, то зачем нам Т2? Проще уж отдать планету зохенам, расходов меньше. Да и зачем их уничтожать до конца? Откуда у вас столько кровожадности, Сниттке? Вы ведь не зохен.
— Как это — зачем? Они нас жрут!
— А мы их трахаем, — цинично усмехнулся стрелок. — Причем заметьте, Сниттке: сожрать человека можно лишь единожды, тогда как баба при умелом применении прослужит долго.
Желудок снова подступил к горлу.
— Вы оставите эту… эту… в живых?
— Согласитесь, Сниттке: живая баба гораздо лучше мертвой. Разве нет?
Телевизор работал прекрасно. Терезе удалось даже поймать передачу с Шайхафа. Не такая уж близкая планета, между прочим. Одно дело — шесть звезд Союза Тикви, лежащие друг от друга в двух-пяти световых годах и, возможно (астрономы пока об этом дискутировали), составляющие одну звездную систему, только чрезвычайно размазанную по пространству. И совсем другое — добрых два десятка световых лет до Шайхафа. Но отремонтированный телевизор неплохо показывал новости из Черного Дворца. Правда, в черно-белом варианте, без цвета — что очень смущало Терезу как профессионала-связиста, пока Ильтен не посмеялся и не объяснил, что в Шайхафе признают лишь черно-белые изображения.
На углу дивана сидела еще одна ноэйка Сантора — тихенькая серенькая Лика с большими и грустными, как у коровы, глазами, выражающими покорность и что-то такое… Ильтен симпатизировал этой девушке, отчего и позволил посмотреть телевизор вместе с ним и Терезой. Разумеется, Терезу это раздражало. Но лишь немного: Лика была такой скромненькой и робкой, что и придраться-то не к чему. Она даже порой вызывала у Терезы сочувствие.
— Кэку пристроили, — довольно потянулся Ильтен. — Теперь, Лика, твоя очередь. Завтра поищу для тебя мужа.
Лика вздрогнула. Взгляд ее, рассредоточенный по экрану телевизора, окну, интерьеру кухни, собрался на Ильтене.
— Господин Ильтен, — заныла она, — а может, мне лучше у вас остаться?
— Обалдела, что ли? — возмутилась Тереза. — Здесь тебе не приют для убогих!
В виде исключения Ильтен был с ней полностью согласен. Лика весьма мила, несмотря на рассеянность, явно обусловленную генетически и не лечащуюся. Такая очаровательная плакса не от
