Любовь вкуса боли - Татьяна Мираббилис
- И?
- И... целовать ...до смерти.
Женские пальцы разжались, давая передышку несчастному, а затем снова заскользили по тонкой, бархатной коже, аккуратно, нежно царапая ее:
- Да ты влюбился, дружок. Без моего на то разрешения. Влюбился! И это даже не страсть... - Сиран с ужасом смотрел в лицо красавицы - по нему блуждала безумная улыбка. - Ты приведешь ко мне Линера. Сегодня!
- Зачем?
- Буду делать из него мужчину, - приятный смех разлился по комнате.
- Тебе меня мало? - голос парня охрип.
- Тебя? Да мне и десятка таких, как ты, мало, милый, - задумчиво ответила Аринар.
- Не трогай его! - голос Сирана дрожал. - Не надо!
- А ты меня спрашивал, когда на другую взглянул? Да еще влюбился? - Аринар угрожающе придвинулась к любовнику.
- Я никогда не был и не буду с ней. Только с тобой! - жаркие слова парня разбивались о холодность магини.
- А мне это надо? - она открыто издевалась. - Нееет... Но ты прав в одном - вместе с ней ты не будешь. Не позволю! Но разрешу тебе слизать десерт, если умничкой будешь, - попользовать девку. Тогда и Эристелу она не будет нужна и мне - удовольствие. Эристел у нас такой щепетильный...
В умелых руках вновь запульсировала плоть Сирана. Сейчас она точно была далека от головы и его чувств, зато в ласковых пальчиках.
- А теперь в постельку, милый! И сделай меня самой счастливой. - Аринар издевательски улыбнулась. - В постельку!
Глава 2.
Сиран медленно брел по каменным плитам дорожки. Вот мостик с глицинией. Он тяжело навалился на поручень. Идти было сложно - все распухло. Мысли путались и не хотели выстраиваться в логическую цепочку. Даже после всего произошедшего, парень отказывался верить услышанному. Все казалось дурным сном. «Я сплю. Но сейчас проснусь, и от кошмара не останется и следа, - но боль между ногами убеждала его в обратном. - Не любит! И не любила. Использует и будет использовать. Тряпка! Я - ничто!» Сиран провел пальцем по поникшей веточке, на которой темным пятном висела увядшая кисть соцветия. Принц притянул ее к себе, оторвал и поднес к лицу. Рука дрожала. Он зарылся в увядшие лепестки, втягивая в себя уходящий запах. Затем раскрошил и бросил на металлические плиты мостика, так похожие на скинутую кожу змеи: «Прах к праху. И я такой же тлен и прах у ног моей убийцы». Легкий вечерний ветерок смел остатки цветов с моста, невзначай уронив их в канал. Течение подхватило их, и они унеслись в даль маленькими точками. По лицу Сирана медленно стекла соленая капля, одинокая, непрошенная. Слеза очертила свой бег тонкой, мокрой дорожкой и повисла на подбородке, ожидая, что от нее избавяться. Не дождалась. Упала. Парень отвернулся от уносимых точек и, опираясь на поручень, осторожно побрел к общежитию истинных.
Идти в общежитие не хотелось. Не было сил. Как он взглянет в голубые глаза брата? Между ними всегда было полное доверие и взаимопонимание. Мать и отец всегда ссорились. Из-за них. Королевству «жестоких» повезло. Королева, как и сам король, были потомки чистокровные, настоящие истинные, где примеси человека не было ни капли - лишь змеи. Оба - тайпаны. Только он - из степных, она - из приморских. Рождение близнецов давало возможность посадить на трон обоих сыновей: старшего - на отцовский, младшего - в королевстве матери, после смерти ее отца. Было лишь одно «но» - Линер! Его ориентация не устраивала отца, правителя степных тайпанов, и на своем троне он хотел бы видеть Оксиурануса. Но закон есть закон. Принцев лишь цвет глаз разнил - голубой и синий, такой похожий и такой разный. Да и характер у младшего был пожестче. И будь Линер младшим, никому его ориентация не мешала бы. О ней даже не вспоминали бы. Но наследник основного трона должен быть идеальным. Мать с отцом спорили ожесточенно, до хрипоты. Принцесса Приморская, ныне королева степных тайпанов, слыла еще более жестокой, чем ее муж и младшенький в нее удался. Она часто винила, а вернее поедом ела, мужа за то, что произошло со старшим сыном, коего любила всем сердцем, как первенца.
У змей редко просыпался материнский инстинкт, что отличало их от чистокровных. Воспитанием потомства чаще занимались отцы, ну, или юные создания предоставлялись сами себе. Самки же, совершив свой материнский подвиг, оставляли прежнюю семью, ради образования новой. И так до бесконечности. А здесь вдруг двойня. Явление редкое крайне. И так как у Приморского королевства наследника мужского пола не было, младшему из сыновей принцессы Приморской светило занять этот престол. После смерти деда. Приморского. Только в случае Линера и Сирана отец их проявил излишнее рвение. В очень молодом, трепетном возрасте, едва заметив их взросление, повел папаша сыновей в свой гарем. Мальчишки топтались возле двери, несмело поглядывая на отца в окружении прекрасных дев и столь же прекрасных змеек. Они висели у него на руках, шее. Зацеловывали, обвивали. В прозрачных, как воздух одеждах, одаренные природой и богами. Отец смеялся, утопая в ласках и возвращая их соблазнительницам. Мальчишки видели все «от и до», снова и снова. А когда отец устал, довольный и расслабленный, он предложил сыновьям свое место, а сам устроился поудобнее для созерцания первых подвигов своих наследников, особенно Линера, первенца, немного стеснительного мальчугана. Умелые руки быстро освободили юных принцев от одежды и заскользили по доселе скрытым трепетным местам. Сиран внял уроку отца быстро и с победным видом принимал теперь похвалы. С Линером случился конфуз. То ли руки слишком умелые попались, то ли природные дары девы так впечатлили юнца, но у него не получилось, вернее получилось, но преждевременно. Девица, его ласкавшая, смеялась заливисто и так весело... Все вокруг смеялись. И отец - тоже. Линер схватил одежду и убежал в степь.
Нашли его через сутки. Он мочал и не реагировал ни на кого. Только несколько лет спустя парень узнал, что на утро из гарема отца подводами вывозили растерзанные тела красавиц. Мать жестоко отомстила за насмешки. От виновницы остались лишь тряпочки. Королева медленно, кусочек за кусочком на глазах у всего еще живого гарема, проглотила обидчицу сына. Благо, та была небольшая. Линер же, отойдя от шока, девиц стал шарахаться, особенно с божественными прелестями. Но природа брала свое. И
