Мой сводный зверь - Анна Григорьевна Владимирова
— Почему ты так решила?
— Ну… ты один. И занимаешься таким делом, на которое семья бы никогда не согласилась.
— Ты бы не согласилась?
— Нет, конечно. Я бы с ума сошла тебя ждать каждый раз.
Царапины были слишком заметными. Да и не царапины они, по сути. Это были метки. Я располосовал ее бедра, оставляя знаки принадлежности. Чёрт бы побрал мои инстинкты.
— Надо обстричь ногти по локти, — проворчал я и плеснул антисептика на тампон. — Прости…
Карина не ответила. Вздохнула резко, когда я провел по царапине, и застонала.
— …Я бы хотел семью, — огладил ее кожу, успокаивая.
— Почему не завел?
— Не знаю, — соврал и склонился ниже. — Можно?
— Ты же не спрашиваешь, — прошептала она.
Я коснулся губами ямочки над ягодицами и прикрыл глаза. Наконец можно было распробовать без голода и спешки. Нет, голод никуда не делся, но теперь я хотя бы мог его контролировать. Когда Карина нарушила мои границы и дерзко поцеловала там, в машине, я думал, что не справлюсь в первый миг. Ее вкус, запах, отчаяние ударило по нервам, и зверь с готовностью ответил на предложение самки её взять. И я взял.
Провел кончиком носа вверх, задирая полотенце до поясницы, и сдернул его совсем. Карина сжалась, задержав дыхание… Нет, мне нравилось, что девочка моя оказалась разборчивой и доверилась только одному самцу, не оправдавшему ее надежд. Но разум грызла мысль, что и его могло не быть. И детеныш мог быть моим, если бы…
…она знала, кто я.
Доставляло удовольствие не торопиться. Скользить пальцами по ее изгибам, слушать стук сердца и все более частое дыхание. Любоваться… Предвкушать… Наверное, за эти годы лучше всего я научился жить одним днем. Страх последствий все ещё пугал… но больше не был непреодолимым, как раньше. И я бросился в него, очертя голову.
Укус на шее вышел чувствительнее прошлого, и Карина прерывисто вздохнула, но я тут же заполнил ее собой и прижался губами к коже. Изгибы ее тела притягивали взгляд, и вся она была чистым наслаждением. Стонала, сминала пальцами постель и выгибалась мне навстречу. Все это было похоже на какую-то болезнь, которая расцвела симптоматикой от одного лишь взгляда и грозила спалить тело дотла. Я весь пропитывался запахом и звучанием вожделенной женщины, с ужасом понимая, что это смертельно…
Все, что я чувствовал к ней столько лет, несовместимо с жизнью.
С жизнью с ней…
Но я теперь не смогу без неё. Она спустила мое существование с паузы и стала единственным антидотом от медленного разрушения. Только рассказать ей я об этом не смогу тоже… Не сейчас.
Пальцы снова ощерились когтями, и я вздернул Карину на колени, с силой вбиваясь в нее до одури. Она застонала громче, сдавленнее, но я не мог остановиться и вслушаться. Трахать её и бороться со зверем, скалящимся на ее шею — тот ещё вызов. Действительно, как объяснить своему волчьему я, почему я ещё не пометил ту, которая теперь только моя? Но придется втянуть клыки…
От разрядки в затылок ударило болью, и я упал на руки, подминая под себя Карину, но тут же перевернулся с ней на бок. Она загнанно дышала в моих объятиях, доверчиво откинувшись затылком мне на плечо.
— Ты как? — потребовал я, приподнимаясь на локте.
— Скажи, ты уже, видимо, не помнишь, сколько женщин у тебя было, потому что это было очень давно? — обескураженно усмехнулась она и прикрыла глаза, довольно улыбаясь.
И я расслаблено усмехнулся, мотая головой.
— Да, проголодался больше, чем думал, — заметил отстраненно и опустился на кровать, позволяя себе расслабиться. — Презервативы кончились.
— Надеюсь, это было не сильно громко, — смущенно прошептала Карина, натягивая на себя одеяло.
Я только усмехнулся. А потом подумал, каково будет ей понимать, что и звуки мы слышим иначе, и запах для нас — отдельная вселенная.
Ночная тишина внезапно взорвалась от волчьей песни. И снова — это только для меня. Карина же услышала это так, как оно и было — просто вой в отдалении.
— Волки? — насторожилась она, прижимаясь ко мне.
— Кого-то заела тоска.
— Я думала, твой волк один тут.
— Нет. Их… стало больше за эти десять лет. В поселке их активно прикармливают.
— А ты своего не кормишь, — напомнила она.
Я только вздохнул. Знала бы она, как мой сейчас доволен. И очень даже «накормлен».
— Давай завтра решим вопрос с его едой. Хорошо?
— Хорошо.
— Эльдар, Ксеня одна не спала. Я переживаю, что она проснется и испугается, что меня нет рядом…
Я полежал некоторое время, прислушиваясь к звукам в доме. И к себе. Волк мне не простит, но я не слушал его уже давно.
— Если не хочешь со мной спать — можешь идти, — предложил тихо. — Но если ты останешься — обещаю, что услышу, если она проснется, и разбужу тебя.
— Услышишь? — повернулась она ко мне.
— Да, — тихо подтвердил я, прикрыв глаза. — У меня очень чуткий слух…
— Я заметила.
Я улыбнулся, глядя в потолок. Наверное, она смотрела сейчас на меня, а я просто был доволен тем, что только что отпустил её. Но Карина, кажется, осталась…
— Ладно, — тихо заключила и затихла под боком, а я улыбнулся шире.
Глава 7
Проснулась я от какого-то неясного движения и обрывков шепота. А потом рядом громко зашептали снова:
— А почему мама спит тут?
— Потому что маме тут хорошо.
Я чуть не заскулила от смущения. Сквозь веки пробивался утренний свет, а поперек тела чувствовалась тяжесть руки Эльдара, прижимавшего меня к себе.
— А она что, не будет больше со мной спать? — обижено вопросила Ксеня.
— Ты же взрослая уже. Маме надо было перестать с тобой спать ещё года четыре назад.
— У меня дома была своя комната, — возразила серьёзно дочь. — Мама просто спала рядом.
— Ну так и сейчас у тебя есть своя комната. А мама рядом.
— Она не рядом. Она тут. С тобой.
— Это тоже недалеко, — усмехнулся Эльдар. — Несколько шагов — и уже твоя спальня.
Как же не хотелось встревать в эти разборки! Я и не шевелилась. Уверена, Эльдар знал, что я проснулась, но не сдавал меня обиженному
