Мой сводный зверь - Анна Григорьевна Владимирова
— Чёрт, Карина, — прорычал и, перехватив удобней, понес из ванной.
Когда уложил на кровать и оставил одну ненадолго, я даже не удосужилась прийти в себя.
— Прости, — вернулся с презервативом. — Снова все планы к чёрту…
Окончание на его кровати вышло оглушающим. Я уже не вспоминала, что где-то в доме кто-то ещё есть. Казалось, во всей моей вселенной больше никого не осталось. Потому что этот темный, хищный, подчиняющий взгляд сверху заставлял дрожать и задыхаться, а от вида его сильных рук на моих бедрах хотелось проснуться… Всё это будто было не со мной. Но Эльдар и тут не оставил мне заблуждений, швырнув к финалу нас обоих умело и безжалостно. Пришлось поверить и довериться, стиснув дрожащие ноги.
Возвращение в реальность вышло легче, чем в первый раз. Эльдар, правда, снова ушел, но только чтобы выключить воду в ванной.
— Презервативы в такой ситуации? — усмехнулась я растеряно, когда он снова навис надо мной.
— Ты довела меня вчера. Я подумал, что можешь попробовать снова. Но сбежать тебе не позволю.
— Впечатляет, — выдохнула хрипло, завороженно глядя на то, как он склоняется ниже.
— Было больно?
— Сначала. В первый раз. Потом было хорошо…
— Если я что-то сделаю не так, скажи… Не хочу делать тебе больно…
И столько непонятного послышалось в его голосе, что я насторожилась:
— Ты вряд ли способен. Со мной ещё никто… Я…
Он пытливо вздернул бровь. Пришлось вернуть себе дар речи. Вышло хрипло и жалко:
— У меня был только бывший муж. И так хорошо с ним не было.
— Это, конечно, льстит, — нахмурился он. — Но мне не хочется говорить о нем в постели с тобой.
— Я не говорю о нем, — огрызнулась я. — Я рассказываю тебе о своем скудном опыте. И восхищаюсь твоим.
Эльдар хищно усмехнулся:
— Я не буду тебе рассказывать про свой опыт.
— Я и не прошу, — фыркнула я. — Мне все равно.
— Ванна или ужин? — сменил он тему.
— Ванна. И что-то, чтобы обработать задницу — снова печет.
— Хорошо, — нахмурился он неожиданно растерянно. — Тогда я принесу ужин. Потом обработаем…
***
Я слышал, что отец в кухне. Когда я прошел к микроволновке, он молча проследил за мной от холодильника.
— Ксеня попросила на ночь какао, — заметил отстраненно.
— Я поцарапал ее, — прорычал досадливо, хватаясь за дверь печки.
— Но не дал уехать к нему.
Я сжал кулаки, уперевшись взглядом в стенку. Эта ее простая просьба обработать кожу от моих царапин взорвала в груди все страхи разом. И я едва не задохнулся от них.
— Тебе надо ей рассказать.
Я едва ли расслышал слова отца.
— Нет, — мотнул головой и достал, наконец, тарелку с ужином. — У тебя там вино было…
— Возьми, конечно. — И он открыл шкаф и достал бутылку. — Отличное вино. Стоит у меня уже года три.
— Спасибо.
— Эльдар…
Я заставил себя обернуться к нему и встретиться с усталым обеспокоенным взглядом.
— Она теперь твоя.
— Я знаю, — отвернулся, упираясь ладонями в стол.
— Ей нужно знать. И тебе это тоже нужно.
— Как ты Полине сказал?
— Просто сказал. Осторожно. Подобрал слова.
— И как она отреагировала?
— Сначала была в шоке, — пожал он плечами. — Потом потихоньку привыкла. Попросила показать, как я превращаюсь в зверя. Не сразу, но мы прошли этот кризис. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Каждый находит в кризисе ресурсы для шага вперед. Это необходимо. Для меня с Полиной это был новый уровень отношений. А для нее — ещё и источник вдохновения.
Я все это понимал. Но страх стягивал внутренности узлами.
— Не все проходят этот кризис, — процедил я.
— Это стоит риска. Но ты не один. У тебя есть я. У нее — дочь. Кроме того в ситуации Карины безопасней будет, если она перестанет быть доступна ее мужу и попадет под защиту нашей системы, в которой не придется уже никому ничего доказывать.
Я вздохнул:
— Мне нужно время.
— У тебя оно есть.
— Что с детенышем?
— Ее зовут Ксения, Эльдар, — усмехнулся отец. — Ребёнок. Люди называют это так. Уложил спать. Пусть Карина не переживает.
— Спасибо.
Я подхватил поднос и направился обратно в свою комнату, расслышав тихое «не за что».
Карина, к счастью, никуда не сбежала. Послушно сидела в ванне, обняв ноги. Я только глянул на нее и вернулся в комнату. Я не отпущу ее сегодня. Ну разве что ребёнка проведать… Внутренности грело от происходящего — зверю было плевать на мои страхи. И царапал я ее кожу самозабвенно по его инициативе. Нашел, поганец, время напоминать о своих правилах…
Оставив поднос на кровати, я вернулся к Карине, недолго думая, стянул штаны и залез к ней. Она снова опешила от моей инициативы, сжалась, задержала дыхание… Если бы она знала, как ярко все это выглядит для меня — каждый ее напряженный вздох, стук сердца, запах. Мне претило навязываться ей, прижимать к себе… приручать. Я ведь уже один раз ушел. И казалось, что могу сделать это снова. Я не умел бороться за то, что дорого мне. Для других — да. Но только не за свое. И это вдруг пустило волну озноба по телу, несмотря на то, что сидел в теплой воде. Я только притянул Карину к себе спиной и прикрыл глаза.
— Расскажи, как ты жил эти десять лет? — вдруг тихо попросила она.
— Даже рассказать нечего особо. Горячие точки, дом…
— Почему ты стал военным?
— Почему-то считал с детства, что у меня нет другого пути.
Мы все это знали. Оборотням неплохо удается военное или охранное ремесло. Но чтобы расширить выбор возможностей, надо уметь жить с людьми. А я не умел. Я умел с ними воевать.
— Но Тахир же не военный…
— Я приемный
