Пламя в тумане - Рене Ахдие
Кэнсин невозмутимо подошел к матери. Он поклонился ей.
– Матушка.
– Сынок. – Она всмотрелась в его лицо. Ища то, о чем он мог только догадываться. – Твоя сестра?
Кэнсин покачал головой.
Царственные плечи его матери чуть поникли. Только тот, кто стоял рядом, мог обнаружить это.
По крайней мере, ей Кэнсин мог предложить утешение. Он приложил руку к ее щеке.
– Она жива, матушка, – сказал он. – Клянусь. Марико жива.
Огонь истины вспыхнул в ее глазах.
– Верни ее нам в целости и сохранности, Кэнсин.
– Я верну.
– Значит, у тебя есть план?
Кэнсин кивнул:
– Завтра я выезжаю в столицу.
– Ты надеешься найти свою сестру в Инако?
– Нет. – Его губы сжались в жесткую линию. – Я надеюсь найти там ответы.
Множество видов силы
Марико никогда не подозревала, что может ненавидеть кого-то с такой глубинной свирепостью. Она всегда считала это чувство бесполезным занятием. У ненависти нет никакой цели, кроме мучения своего носителя.
Но эти последние несколько часов доказали, как она ошибалась.
Она ненавидела всех этих мужчин. Всех до последнего. С такой силой, которую она никогда не могла себе представить. Даже последние распоряжения ее родителей не вызвали такого негодования. Конечно, ее брак по расчету спровоцировал отклик. Очевидную горечь. Даже ярость. Всплеск эмоций, с которыми Марико боролась несколько недель.
Но ненависть?
Никогда.
А сегодня ее мысли были поглощены кровавым возмездием. Марико мечтала поджечь лагерь Черного клана не менее десяти раз за последний час.
Она начала замышлять. Позволила плану переплестись с ее разумом, как гобелену, растянутому на ткацком станке. Марико фантазировала о том, как под покровом ночи очень осторожно подкладывает растопку под кусты. Она воображала, как устанавливает свои собственные ловушки. Естественно, гораздо более хитроумные, чем все, что мог когда-либо придумать Черный клан. В своей голове она осторожно протягивала тонкую веревку, пропитанную смолой, к заранее выбранному укрытию. Затем она спокойно поджигала ее. Остановившись только для того, чтобы посмотреть, как Черный клан горит, как исчадие ада, которым он и был.
Видение обрело свою живость – долгожданная передышка от реальности.
И как раз в этот момент с неба упал небольшой камень, ударив ее по голове.
Боль расцвела в ее голове, как струйка дымящейся воды. Ее мечта о мести снова обрела форму, становясь все более яркой и детальной. Теперь сами демоны леса поднялись по ее команде, готовые нести свой призрачный хаос.
Еще один камень мелькнул за ее плечом.
На этот раз больше.
Марико отказывалась плакать. Падать на землю в жалком страдании.
– Поторапливайся, мальчишка, – раздался поблизости резкий голос.
Ее губы были сухими. Колени дрожали. Тем не менее Марико подняла еще четыре бревна и прижала их к груди. Она попыталась использовать храбрость как источник силы, но та не помогала. Как ни странно, именно страх гнал ее вперед. Страх, что она не справится со своей задачей – узнать правду.
Страх, что Черный клан обнаружит, что она не мальчик. Она не ела со вчерашнего дня. Если не считать мутной прудовой воды, которую она выплюнула сегодня утром, последним, что Марико пришлось выпить, было вчерашнее саке. В ту же ужасную ночь, когда она попала в плен.
Ее мучитель шел рядом с ней, с нескрываемым удовольствием пиная темную землю перед ней.
– Всего четыре? – сказал он. – Такими темпами мы пробудем здесь весь день. – Юноша усмехнулся, его пожелтевшие глаза сузились. – Я никогда не видел более слабого оправдания для мужчины.
Грудь Марико сжалась от его слов, сердце пропустило удар. Взгляд парня не отрывался от нее, даже когда он подбросил в воздух еще один маленький камень. Который затем поймал. И снова подбросил.
Играя с ней.
Марико приготовилась к неизбежному удару камешка. Разумеется, даже несмотря на то, что она ускорила шаг, тот ударил ее сзади по ноге, вонзившись в икру со всей яростью крошечного лесного существа.
Негодование зашипело в ее горле. В том самом горле, которое отчаянно нуждалось в глотке воды.
Ее мучитель встал перед Марико, смакуя ее очевидное страдание.
Рэн. Мальчик с убийственными глазами и остроконечным пучком волос.
Оказалось, что ее самые ранние подозрения были верны: за свирепым взглядом Рэна действительно скрывалось что-то гораздо более темное – юноша, который улыбался в лицо страданию, как будто получал от этого невероятную радость. Рэна назначили следить за Марико, и он справлялся с этой задачей так, как, несомненно, справился бы только такой парень, как он.
Как лис, подбирающийся к ласточкиному гнезду.
– Вы слышали меня, лорд Слабак? – Рэн наклонился ближе, выражение его лица стало еще более злым. Кончики его пальцев свисали с поленца.
Марико закрыла глаза, ее тело окаменело.
До сих пор ей удавалось сохранять самообладание. Она ни разу не заплакала. Не попросила даже каплю воды. Когда за ней неизбежно придет Смерть, Хаттори Марико не будет хныкать и жаловаться. Она будет держать свои эмоции под полным контролем, чего бы это ни стоило.
Свободной рукой Рэн постучал костяшками пальцев по ее голове. Глаза Марико распахнулись. Он прикоснулся к ней. Ударил ее. Прилив гнева залил ее глаза красными пятнами. Она быстро сморгнула их.
Теперь Хаттори Марико была воином.
«А воин никогда не бывает слабым».
Рэн улыбнулся Марико, словно мог увидеть сквозь ее глаза уродливую правду ее души. Хотя юноша был немногим выше ее, он упивался этим фактом. Марико подозревала, что ему нечасто попадались мужчины ниже него.
К сожалению, это почти равенство роста не давало ей никаких преимуществ. Рэн был более коренастым, его мышцы были наработаны тяжелым трудом. Она могла увидеть шрамы и мозоли на его руках и предплечьях. Этот парень привык к наказанию в виде работы.
Когда Рэн заметил, что она изучает его, то насмешливо фыркнул:
– Я спрашиваю, слышал ли ты меня, жалкое оправдание для…
– Я слышал тебя.
Улыбка Рэна исчезла. Он бросил бревно поверх четырех, уже прижатых к груди Марико.
Она впервые споткнулась. Почти потеряла контроль над своей ношей.
– Пошевеливайся. – Рэн вынул из ножен один из крючковатых мечей за своей спиной. Пара смертоносных орудий, сделанных по образцу садовых серпов. – Глава сказал, что, если мне не понравится, как ты работаешь, я могу разрезать тебя на куски и скормить Акуме. – Он прижал плоский конец серпа к своей шее. В еще большей издевке.
