Бессердечное небо - Каролайн Пекхам

— Дариус, скажи мне, что это неправда, — потребовал Ксавьер, и я отпустил его брата, позволив Ксавьеру подойти и схватить Дариуса за футболку, крепко сжимая ее в кулаке, пока он скалил на него зубы.

— Прости, Ксавьер, — тяжело сказал Дариус, когда Каталина прижалась к нему, всхлипывая так громко, что, казалось, заполнила собой весь мир. И когда Дариус объяснил еще раз, Ксавьер прижался к нему, прильнул, плача в грудь брата, и почему-то это было хуже, чем ощущать все самому. Видеть, как все вокруг него разваливаются на части. Словно стоишь на его поминках, только он живой и смотрит на нас. Но его судьба оказалась насколько предрешенной, настолько же невозможной для изменения.

Габриэль положил руку мне на плечо и повел меня прочь. Я понял, что должен дать Дариусу время побыть со своей семьей, и Наследники тоже двинулись за нами. И когда мы направились в дом, я посмотрел на своего друга, зная, что никогда не буду готов попрощаться с ним.

Дариус

Я сидел в своей кровати, укутанный в золото, и чувствовал себя самым большим в мире мудаком, просто купаясь в тишине, которая наступила после того, как я наконец столкнулся с правдой о своем положении. Я пытался остаться с друзьями и семьей, но через несколько часов слезы моей мамы и их опустошенные лица стали слишком невыносимыми, и я попросил дать мне немного времени побыть одному.

Но теперь, когда я остался один, начал думать, что так намного хуже. Я хочу, чтобы они были рядом со мной, чтобы наслаждаться их присутствием и впитывать все, пока есть возможность. Но именно поэтому я не рассказал им об этом раньше. Потому что они больше не будут так себя вести. Теперь я стал обреченным человеком, ожидающим своей участи, пока смерть не придет за мной.

Страх, боль и жалость не изгнать из них, и я больше никогда не смогу проводить с ними время без их компании.

Я горевал об этой утрате, сидя здесь. Простая радость проводить время с людьми, которых я люблю, не зная, что наше время истекает.

Но больше всего мне не хватает Рокси.

Я еще не залечил рассеченную губу, которую оставила она. Небольшая боль слишком слабо напоминает о том, как это повлияет на нее. И я ненавижу себя за это сильнее, чем за все остальные ужасные поступки, которые я совершил в своей жизни, вместе взятые.

Если я попытаюсь рассмотреть наши роли в противоположном ракурсе, зная, что до ее смерти остались считанные недели и что мне предстоит будущее без нее, я не смогу дышать. Одна только мысль о жизни без нее вызывает ужас, не похожий ни на один другой, какой можно себе представить, и я знаю, что это не то будущее, которое смогу вынести. Меня пугает, что мне суждено оставить ей хотя бы дюйм той боли, которую, как догадываюсь, я испытаю, вырвавшись из ее объятий, с наступлением времени, когда звезды вернут долг, который я им задолжал. Когда я соглашался на это, мне казалось, что времени много, но сейчас? Сейчас это лишь капля в океане бесконечной любви, которую я хочу разделить с этой девушкой. Она заслуживает гораздо большего, чем такую судьбу. Гораздо, блядь, лучшего, чем я.

В дверь постучали, и мой пульс участился, когда я крикнул, что дверь открыта, надеясь, как дурак, что это она, что она вернулась и снова будет в моих объятиях, где мне нужна.

Но, конечно же, это не она. Это не в ее стиле. Она ранена, что значит, она зла, и хрен знает, как долго будет поддерживать эту ярость или как долго будет держаться в стороне. И я понимаю. Я хочу, чтобы у нее было время, чтобы позлиться на меня, если ей это так нужно, чтобы снова возненавидеть меня за то, как я поступил с ней, но сейчас у нас так мало времени, что мысль о днях или неделях, проведенных без ее прощения, пугает меня гораздо больше, чем судьба, ожидающая меня на Рождество.

Я не боюсь смерти. Но я боюсь судьбы, которая предполагает, у меня никогда не будет возможности поцеловать ее на прощание.

Дарси вошла в комнату, ее глаза были красными и опухшими, но выражение лица было твердым.

— Привет, — неуверенно поприветствовал я, не зная, что должен ей сказать, но осознавая, что она тоже должна меня ненавидеть за то, что я сделал с ее близняшкой. Я причиняю ей боль снова и снова после того, как поклялся, что никогда этого не сделаю.

— Дариус…, - тихо сказала она, ее взгляд переместился на меня, когда она замешкалась на мгновение, прежде чем броситься вперед и обхватить руками мою шею, набросившись на меня.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы ответить на ее объятия, шок от происходящего застал меня врасплох, поскольку я ожидал гнева с ее стороны.

— Спасибо, — прошептала она мне на ухо, слеза упала мне на шею, когда она крепко сжала меня. — Я не представляю, как тебе было больно, храня в тайне такой секрет так долго, и ненавижу, что тебе пришлось пойти на эту сделку, чертовски ненавижу. Но понимаю. Ты сделал это ради нее. Потому что ты любишь ее. И я не могу злиться на тебя за то, что ты принес жертву ради спасения жизни моей сестры, какой бы горькой ни была цена.

Я вздохнул, расслабляясь в ее объятиях, позволяя боли в груди немного утихнуть, держась за тот единственный факт, за который я цеплялся на протяжении всех этих месяцев каждый раз, когда у меня возникало искушение попасть в ловушку страха за свою судьбу. Ведь я не жалею о своем решении. Я готов был принять его еще тысячу раз ради нее. Ради них.

— Я сделал это и для тебя, — сказал я ей. — Звезды показали мне, что и твоя смерть на кону, маленькая землеройка. А я не могу допустить такого.

Она всхлипнула, прижимаясь ко мне сильнее, слезы капали на мою кожу, когда она обнимала меня, словно я был ей очень дорог. И я понял, как сильно она мне дорога. Теперь она была мне как младшая сестренка. Моей маленькой глупой строптивой сестричкой, которая носится за мной по кругу так легко, как дышит.

— Ты хороший