Расплата. Отбор для предателя - Алиса Лаврова
— Простите, князь, я не хотела причинить вам боли. Я сожалею о вашей утрате. Мои слова были бестактны.
Он задерживает на мне долгий изучающий взгляд, оценивая, насколько искренне я говорю, и в конце концов этот взгляд смягчается.
— В следующий раз думай, что говоришь, милая, — произносит он и отпускает меня.
Боль тут же ослабевает и я облегченно вздыхаю, обнимая себя за плечи.
— Не дрожи ты так, я бы ничего тебе не сделал. Нет ни одной благородной девушки, которой я бы причинил боль. Он откидывается на кресле и прикрывает глаза.
— Я не сомневалась…
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Клем, которая стоит за спиной Ивара и держит в руках тяжелую бронзовую статуэтку. Я мотаю головой и и делаю страшные глаза. Она, похоже, была полна решимости огреть ею самого князя Стормса. Вот только она не подозревает, что это не причинило бы ему никакого вреда, а ей, скорее всего, стоило бы жизни.
Я осторожно поднимаю руку и показываю ей жестом, чтобы поставила тяжелый предмет на место. Клем поджимает губы и хмурится, но в конце концов подчиняется. Облегченно выдыхаю и перевожу взгляд на Ивара.
— Мне правда жаль, — говорю я, — жаль что так случилось с вашей супругой. Я уверена, она была прекрасной женщиной.
— Была… Но я потерял ее… Не проходило и дня, чтобы я не мучался от боли, оплакивая эту утрату. Судьба была слишком жестока по отношению ко мне.
Ты не потерял ее, подлец, ты своими руками вышвырнул ее из дома, предал, уничтожил и поспешил устроить отбор, чтобы найти мне замену, вот что ты сделал. Судьба была к тебе жестока? А что насчет того, как жестока она была по отношению ко мне?
Нет, нельзя впускать в сердце ярость. Нужно успокоиться. Нужно унять эту дрожь, нужно перевести разговор, иначе я не выдержу.
— Я бы хотела познакомиться с вашей дочерью, — говорю я. Как ее зовут?
— Ты участвуешь в отборе, и не знаешь, как зовут мою дочь? — он приоткрывает сонные глаза и его губы трогает легкая улыбка. — Ее зовут Лили, как цветок. Она и есть как прекрасный весенний цветок.
— Прекрасное имя, Лили, — говорю я и сердце мое сжимается от того, что я произношу имя моей дочки. Больше всего на свете мне сейчас хочется прижать ее к себе и никогда не отпускать, что бы ни случилось.
— Я познакомлю тебя… Она тебе понравится. Она чудесная. У нее такие глаза, совсем как у ее матери, и золотые волосы. У Элис были такие прекрасные золотые волосы.
Были волосы, которые ты приказал сбрить. Сжимаю кулаки, глядя в его лицо. Глаза его закрыты, на губах играет легкая улыбка, как будто он вспоминает о чем-то приятном.
— А как она пела мне, как я любил слушать ее голос. Ты умеешь петь, Адриана?
— Я…
— Спой мне что-нибудь, я слышу по голосу, что ты должна уметь. Всех девиц учат петь, в этих… Как их… В гимназиях.
Он приоткрывает глаза и смотрит на меня своим огненным взглядом, а потом отпивает зелья из стакана.
— Ну? — требовательно говорит он, развалившись в кресле.
— Хорошо, — говорю я.
Он снова прикрывает глаза, отчего боль практически отступает.
Я представляю себе, что я не здесь. Не рядом с Иваром. Я представляю, что рядом со мной Лили, и я пою песню ей.
Я начинаю тихо петь колыбельную, которую пела ей бесчисленное количество раз. Сама закрываю глаза и забываю обо всем, погружаясь в нежную мелодию, которая словно бы уносит меня прочь отсюда, туда, где еще есть место для счастья и любви. Вижу лицо моей дочки перед собой, ее смеющиеся глаза, золотые локоны, которые я всегда расплетала перед тем, как уложить ее в постель и меня саму окутывает такое тепло, словно я снова дома. Словно у меня есть дом.
Когда я заканчиваю петь и открываю глаза я вижу лицо Клем. По ее щекам текут слезы. Она быстро вытирает их и всхлипывает.
— Ты так красиво поешь, — шепчет она. — Я никогда не слышала ничего подобного…
— Спасибо, — говорю я.
Клем подходит к Ивару и осторожно трогает его за плечо.
— Кажется, он спит, как убитый, — говорит она.
25
Клем осторожно трогает его пальцем в плечо, и похоже, она права, он действительно заснул сидя в кресле.
Я тихонько встаю, чтобы не разбудить его.
— И что нам теперь делать? — спрашивает Клем шепотом.
— Пойдем отсюда, — говорю я, — оставаться с ним в одной комнате — это последнее, чего я хочу.
Беру свою сумку, в которой лежат самые важные вещи и книга, оставленная мне матерью.
Темный силуэт Ивара, сидящего в кресле, кажется зловещим и опасным. По спине пробегают мурашки от одного этого вида. Он похоже, пришел сюда вовсе не разговаривать, его привела сюда похоть, но каким-то чудом я была избавлена от этого испытания, хотя бы сегодня. Наверное, стоит поблагодарить за это богов, если они есть.
Открываю дверь и в комнату едва не вваливается Марианна.
Похоже, она торчала тут все время и подслушивала под дверью. До чего же назойливая особа… Ну конечно, она не могла такое пропустить. Ей обязательно нужно быть в курсе всего, что происходит.
— Здравствуй, — говорю я ей, — тоже не спится?
а— Где князь? — спрашивает она напрямую.
В ее взгляде читается неприкрытая ненависть, и что-то еще… Ревность?
— Спит, — говорю я, если хочешь, полюбуйся.
Я впускаю ее в комнату и она как ни в чем ни бывало заходит и оглядывает темное помещение, словно не верит мне на слово.
Увидеть ее изумленные глаза стоит дорогого. Похоже, она ожидала увидеть тут все, что угодно, но не спящего в кресле дракона.
Она переводит недоуменный взгляд с Ивара на меня.
— Я думала….
— Что ты думала?
— Думала он пришел за другим.
— Это за чем же?
— Ну…
— Он пришел, начал говорить странные вещи, — лепечу я, — я до смерти напугалась, если честно. Он такой настойчивый, такой сильны, и похоже, для него вообще нет никаких правил…
— Он что-то тебе предлагал? — Марианна повышает голос, и сердце мое сжимается. Не дай бог она разбудит его сейчас.
— Пойдем поговорим там, —
