Будь моей (СИ) - "Cold February"

Локи дергается из братского захвата и раздраженно пресекает:

— Я сказал: «нет».

И на этой фразе Тор не выдерживает, широко усмехаясь.

— Ревнивый собственник.

Локи окидывает брата взглядом аки последнего идиота и встает из-за стола, двигаясь в сторону выхода из ставшей слишком тесной и душной залы, полностью игнорируя оклики брата. И почему Тор такой идиот?! Локи мотает головой в полном негодовании. Обязательно нужно было довести его до ручки! Чего он вообще хотел добиться всем этим?! Локи резко заворачивает за угол коридора, и в него с размаху врезается чья-то макушка. Он уже собирается бросить колкость, как взгляд натыкается на знакомые хмурые глаза.

— Ты куда так несешься? — трет ушибленный лоб Сиф.

— Сбегаю от твоего мужа. Тор снова набрался! — радостно сообщает Локи, прекрасно зная, что тому за это влетит.

— Ну я же просила!.. — цедит она себе под нос, прикрывая глаза. — Отойди-ка! — отпихивает она его в сторону.

— А где Сигюн? — вдруг спрашивает он. — Вы разве были не вместе?

— Она хотела еще немного задержаться. Можешь найти ее на балконе, выходящем на озеро.

— Спасибо.

Локи следует прямиком в указанное место, чтобы с каким-то облегчением найти жену одну на фоне заходящего светила. Он опирается плечом об арку выхода на балкон и погружается в свои мысли, не желая пока сближаться с предметом своего интереса. Ее волосы горят огнем на фоне багряного неба. Кажется, что она полностью сливается с ним, становясь единым целым с закатом. Это… чарующе. Локи может уверять других в чем угодно, но вся Сигюн — одно сплошное чарующее зрелище. От нее невозможно оторвать взгляд, невозможно отпустить дольше, чем на пару минут. Он настолько привык, что она где-то рядом, что просто не мыслит чего-то иного. Локи не собственник, как говорит Тор, и не тиран. Сигюн — просто привычка. Ему сложно принять, что кто-то выбирает его по собственной воле, но она делает это. Она влюбляется в него и доказывает эту любовь день за днем. А он… А он попросту не знает, что это такое. «Любовь».

Локи с выдохом отрывается от стены и бесшумно подбирается к жене, обнимая ее, вздрогнувшую от испуга, со спины. Он усмехается, чуть посмеиваясь, и она, слыша знакомые звуки, полностью расслабляется в его руках. Любовно сжимает его предплечья. Он перебирает губами, не решаясь начать разговор.

— Со мной… — Локи на секунду заминается, — сложно, да?..

— Простите? — Сигюн недоуменно обращает на него свои голубые сверкающие глаза.

Он складывает губы в дерганой кривой улыбке.

— Впредь я обещаю быть к тебе более внимательным.

— О чем вы? — Сигюн ловко разворачивается в его руках, обеспокоенно заглядывая в хмурое лицо. — Вы же знаете, меня все устраивает.

Локи невольно усмехается. Фалангами пальцев очерчивает вздернутый кверху его высокого роста подбородок. Такая святая непосредственность… Не знает лучшего, вот и считает, что это лучшее у нее уже есть.

— Зато меня — нет.

Ее глаза вдруг наполняются страхом, а тело замирает, предельно напрягшись. Ему одинаково нравится и не нравится такое выражение.

— Назови меня по имени, — внезапно для самого себя требует Локи.

— А?..

— Назови меня по имени, — твердо повторяет он. — Ты же ни разу за почти десять лет этого так и не сделала.

Слова Тора таки возымели эффект. Локи не может объяснить, но откуда-то из глубин поднимается острое патологическое желание услышать всего одно слово, произнесенное дрогнувшими губами. И это желание попросту раздирает.

Сигюн краснеет, заливаясь пунцовым румянцем. Это настолько неожиданно, настолько бьет по голове обухом, что в горле разом пересыхает. Она старательно отводит взгляд, смущаясь еще больше от того, что у нее даже нет возможности спасительно отклонить голову от пристального взгляда с тонной ожидания. Отчего такая внезапная просьба? Почему именно сейчас?.. Почему все десять лет его не волновал этот вопрос? А почему, она, в самом деле, ни разу не пыталась назвать его по имени даже в мыслях, хотя он с самого начала относился к ней фамильярно?.. Сигюн всегда считала это разделением социального положения. Изначально видела в нем, в первую очередь, царя Йотунхейма. Она выходила замуж за царя Йотунхейма, она старалась быть идеальной женой для царя Йотунхейма, она старалась стать достойной царицей для царя Йотунхейма. Но ведь она полюбила его не за регалию, не за статус. И теперь Сигюн не уверена, что все эти десять лет вела себя правильно. Она комкает губы, почти кусая их до крови в заходящемся волнении, доводящем ее почти до истерики.

— Л-локи…

Ее голос настолько тихий, что ясны лишь общие звуковые очертания. Но даже от этого холодное сердце предательски пропускает удар.

— Еще раз. Я не расслышал.

— Локи… — На этот раз она чуть громче, но этого все еще недостаточно.

— Громче!

Сигюн внезапно обеими руками хватается за руку, удерживающую ее лицо, пылающее в алом стыде с оттенком негодования. Она порывисто дергает ее вниз.

— Перестаньте! Зачем вы издеваетесь надо мной?..

Локи вопросительно изгибает бровь, только секундой позже обнаруживая губы изогнувшимися в едкой, крайне довольной ухмылке. Он глухо посмеивается.

— Одно лишь мое имя доводит тебя до такого состояния. Подумать только!

— П-просто это слишком внезапно… Вы никогда раньше не…

— «Ты», — неожиданно поправляет он.

Ее забавное личико искажается в мольбе прекратить эту ужасно неловкую ситуацию. Но… нет.

— Впредь зови меня по имени и обращайся ко мне на «ты». Пора уже перешагнуть эту ступень официоза. Все вокруг думают, что я посадил тебя на цепь и держу за зверушку.

— Никто так не думает, — упирается Сигюн, но вызывает в нем никаких изменений. — Так сразу… это…

— Тебя гнетет от мысли, что придется обращаться ко мне фамильярно? — Локи с вызовом вздергивает брови. В нем поселяется какое-то ревнивое раздражение.

— Нет! Конечно, нет… — Сигюн самовольно попадает в капкан его алых глаз, только больше тушуясь. — Я просто обескуражена, и… — Она нервно заправляет прядь за ухо, пряча взгляд на кромке его мехового жилета. — Для меня это сложно. Вот так переменить к вам… к тебе, — она вновь теребит многострадальную прядь, — свое отношение, — она неловко вновь устанавливает с ним контакт взоров. — Могу я начать выполнять вашу… твою просьбу по возвращению в Йотунхейм? Если я буду пытаться сейчас, то стану лишь только краснеть и запинаться, — Сигюн заканчивает на шумном выдохе: — Как сейчас.

Боги. Одной простой просьбой он, кажется, сломал ее. Это… забавно.

— Идет, дорогая. Это разумное решение, — Локи наклоняется к чуть вздрогнувшему личику и едва касается губами красного ушка. Он говорит, бросает плутовскую насмешку: — А теперь успокойся и улыбнись. А то ты сейчас хлопнешься в обморок или умрешь от разрыва сердца.

— И кто в этом виноват?..

Ее невинное обвинение заставляет его рассмеяться. Действительно.

Утгард

— Заморожу! — двойная рычащая угроза вызывает заливистый смех детворы, бросившейся врассыпную.

Сигюн взволнованно приподнимается с места и строго прикрикивает:

— Нарви! Вали! Сколько раз вам говорить: не снимать ванахеймскую личину в Асгарде!

Двое мальчишек прижимают голову к шее, останавливая погоню, и в унисон отзываются нараспев:

— Прости-и-и!..

Маленькие йотуны в ту же секунду обращают синюю кожу в безопасную для их игровых компаньонов. Сигюн вымученно выдыхает, складывая на груди руки, и поворачивается.

— И почему ты ничего не говоришь по этому поводу?

Локи чуть-чуть не доносит чашку до рта, так и оставляя ее навесу.

— Потому что, сколько им не говори, они все равно сделают по-своему? Ты же это прекрасно знаешь, милая. Это мои дети.

Тор заходится громогласным смехом, а Сиф понимающе сжимает ладонь понуро опустившейся рядом с мужем Сигюн. Царица Асгарда сама едва справляется с двумя сорванцами и одной воительницей. Но те хотя бы грезят битвами, как отец. А вот йотунхеймские близнецы грезят лишь шалостями.