Пари - Александра Плен
– Всё нормально, – пожала плечами Ника.
Она ещё не отошла от дороги. Внутри почему-то было тоскливо, словно праздник, на который она только-только явилась, внезапно закончился и она не успела ни потанцевать, ни повеселиться.
Николас уселся на кушетку, закинул ноги в сапогах на мраморный журнальный столик, поставив каблуки прямо на кремовую кружевную салфетку. Ника едва заметно поморщилась. Брат и раньше это делал, но тогда почему-то это не вызывало в Николь досады.
– Как мои дружбаны? Не сильно доставали?
– Нет, – сказала и добавила виновато: – Но я сблизилась с Броком, Ионом и Трондином.
Брат скривился.
– Выбрала самых кретинистых кретинов из всех, – пробурчал он.
Николь с трудом подавила вспыхнувшее раздражение. Мало того, что брат отправил её в Академию получать наказание за дуэль, разбираться с Изольдой, так ещё ей нужно было с его друзьями любезничать? Наверное, она устала.
– Слушай, – Николь обернулась к двери, – дай мне пару часов, я хоть приму ванну и поем. Целый день в дороге. А потом мы поговорим.
– Ладно, – махнул рукой Николас, – только не забудь про парик, когда пойдёшь в столовую. О произошедшем знают только Белла и Юстиния, остальных слуг не посвящали. Мама заказала парик в салоне у Милли, отвезла ей твои обрезанные волосы.
– И как же она их нашла? – скептически поинтересовалась Николь, лишь брат знал, где она спрятала волосы: утром сжигать в камине не было времени.
– Я показал, – Николас не выглядел виноватым. – Всё равно тебя раскрыли, а ходить с короткой стрижкой неприлично, – хмыкнул он. – Тем более что скоро твоя помолвка.
– Знаю, – вздохнула Ника, – ладно, пойду я. Не скучай.
Николас отсалютовал маленькой диванной подушкой, бросив её в сестру. Николь пискнула и скрылась за дверью. Вот поганец, каким был забиякой, таким и остался.
Парик она нашла в шкафу за платьями. Он был надет на голову её детской куклы. Сама кукла сидела у стенки шкафа и грустно смотрела на бывшую хозяйку. Николь сняла парик, встала перед зеркалом и примерила его, плотно натянув на короткие волосы. Получилось коряво, непривычно и явно подозрительно: чёлка лежала криво, даже цвет немного отличался.
Ника вздохнула. Как же было хорошо с короткой стрижкой! Утром расчесала – и всё. И брюки… Эх, Ника ещё раз позавидовала мужчинам. Как легко и просто им живётся.
Собрала сзади волосы в низкий хвост, перевязала лентой, а затем прикрыла безобразие полупрозрачной косынкой. Хотела закрепить булавками, но не нашла ни одной. Да, с париком придётся что-то делать… В прическах она не сильна, значит, нужно упросить маму отдать ей Беллу. Волосы будут отрастать не меньше пяти лет.
Спустилась в столовую и приказала подать ужин.
– С возвращением, молодая госпожа, – поклонилась повариха.
Николь важно кивнула. Она так и не спросила брата, какую легенду придумали её родители, объяснив слугам отсутствие дочери в поместье на протяжении четырёх месяцев. «Будем придерживаться плана, что я уезжала к бабушке», – успокоила себя Николь и принялась за еду.
Через два часа, после ужина и ванны, Николь чувствовала себя так, словно никуда и не уезжала. Словно пребывание в Академии ей приснилось. Знакомые лица слуг, неизменное на протяжении десятилетий убранство комнат – даже воздух был прежним. Он всё так же пах лавандой и цитрусом, любимыми запахами мамы.
Слуги куда-то испарились. Их и раньше было немного. Николь и её брата с малолетства приучали обслуживать себя самостоятельно: купаться, одеваться, седлать лошадей и так далее. Для Николь это было нормой, и только после разговора с бабушкой она догадалась, к чему всё это. Мама не хотела, чтобы лишние глаза и уши заметили что-то странное – в ней или в её дочери. Хоть слуги все и были женского пола, но иногда, очень редко, в поместье всё же заезжали гости…
Друзья всегда считали Кондора подкаблучником и не удивлялись милым капризам герцогини, её странному требованию не нанимать в дом слуг-мужчин. А сам герцог… Он соглашался с любой просьбой жены, с любым требованием, не задумываясь почему.
Николь навестила младшего брата – тот уже спал, подумала и отправилась к Николасу. Она должна о многом рассказать: что Родан, пятикурсник-одиночка, оказался сыном Грега Кровавого. О трёх состоявшихся дуэлях, о своём участии в одной из них. Но самое важное – о новом предмете, пересказать лекции об огнестрельном оружии, которые брат пропустил.
Они проговорили почти до утра. Часто братец срывался, бранил Николь и бранился сам. Особенно за её посреднические услуги Родану. Зато, когда она рассказала о своём единственном походе в таверну с Троном и Броком, долго утирал слёзы от хохота.
– Он неплохой человек, – Николь закончила говорить о Родане. – Не знаю, похож он на отца или нет, но преподаватель из него отличный.
– Ты что, влюбилась в сына Грега Кровавого? – ужаснулся брат.
– Нет! – воскликнула его сестра. – Наоборот. У меня от него мурашки.
Николь вспомнила лицо Родана и поёжилась. Хорошо, что они больше не увидятся. Более неприятного человека ей не приходилось встречать в своей жизни.
– Ладно, – брат вытянул руки вверх и широко зевнул, – будем считать, что ты справилась.
Герцог и герцогиня прибыли лишь к вечеру следующего дня. Николь почти весь день провела с Кираном. Он жутко соскучился по сестричке и не выпускал её из детской, пока не показал все игрушки, которые у него появились за последние месяцы.
Девушка оттаяла. Она смотрела на пятилетнего братика, улыбалась и представляла, что скоро, через год или два, у неё будет свой ребёнок. Маленькое звонкое чудо, непоседливое, вертлявое, шумное. Она даже почувствовала фантомную тяжесть в своих руках. Нет, не хочет она быть мужчиной, потерпит и неудобные платья, и причёски, и корсеты. Только бы сотворить в своём теле новую жизнь. Это стоит любых брюк.
В детскую зашла Юстиния и объявила о прибытии родителей.
– Герцог и герцогиня ожидают вас в кабинете, – объявила она торжественно.
Николь удивилась. Так официально? Вздохнула, поднялась с пола, где сидела рядом с Киром, отряхнула платье, поправила волосы. Хорошо бы найти зеркало – парик, скорее всего, съехал набок. Она уже заметила парочку недоумённых взглядов прислуги на её причёску.
Мама и папа стояли у письменного стола и тихонько разговаривали. Николь, предварительно стукнув костяшкой о косяк двери, зашла внутрь. Ей нравился отцовский кабинет. В детстве ей казалось, что эта большая полутёмная комната набита загадочными сокровищами. Огромный глобус, привезённый из заморских стран, представлялся сказочным миром с горами, морями, реками. Девочка верила, что на нём живут маленькие существа, которые прячутся внутрь, как только она подходит ближе. Телескоп, направленный в небо, сотни книг в красивых, вкусно пахнущих переплётах, таинственные шкафы, закрытые на замок…
Николь прокашлялась, родители до сих пор не обратили на неё внимания.
– Садись, Ники, – обернулся герцог, – есть разговор.
Николь села, чинно сложив руки на коленях. Зачем столько официоза для разговора о помолвке? Она догадывалась, о чём пойдёт речь, но не стала перебивать отца и приготовилась слушать.
– Ты обещала выполнить любую мою просьбу за то, что я оставил тебя в Академии, – начал отец.
– Не так, – всё же возразила она. – Я обещала, что выйду замуж за того, на кого ты укажешь.
Отец скривился.
– Это одно и то же, – фыркнул он.
Мариэтта положила руку на его плечо, успокаивая. Николь вдруг подумала, что, если бы речь шла о наследнике маркиза Лантона, родители не были бы так взволнованы. Сердце кольнула тревога.
– Мы нашли тебе жениха, – объявил герцог торжественно.
Николь напряглась ещё больше.
– Лотар попросил твоей руки для своего старшего сына.
– Нет! – воскликнула девушка, вскакивая. – Нет! Никогда!
Николь объял настоящий ужас. Дрожь пронеслась по телу, руки затряслись, на глазах мгновенно выступили слёзы. Отчаяние, неверие, изумление – всё перемешалось в голове. Она открыла рот, чтобы рассказать, объяснить родителям, что это невозможно, что она безмерно и отчаянно ненавидит и боится этого человека, но изо рта не вылетело ни звука – горло свело спазмом.
– Сядь и послушай, – с нажимом произнёс герцог. – У нас не было выхода. Лотар не тот человек, которому отказывают.
Николь упала в кресло и обхватила себя руками. Глаза заметались по кабинету, стараясь найти якорь, зацепиться
