Снежность Иве, или Господин Метелица - Вера Платонова
Переступить, конечно же было можно, но вот дверь в дом открыть уже сложнее. Тело пьяницы загораживало весь дверной проем.
И Метелица сама, как назло, куда-то запропастилась!
– Эй, госпожа! Вы дома? – выкрикнула Иве. – Есть кто-нибудь в этом доме вообще?
Она медленно выдохнула, сосчитала до десяти, и, решив чуть оттащить тело выпивохи в сторону, ухватила его за подмышки. Но сразу оглушительно завизжала: руки угодили в теплую липкую жижу, надо думать, кровь.
Человек не пьян, он мертв!
Во что Рози ее втянула?
Иве кубарем слетела с крыльца и, издавая вопли ужаса, в три прыжка долетела до калитки и не смогла выйти. Калитка не открывалась. Тогда она попыталась перебраться через забор, но и эта затея потерпела поражение.
Иве обошла весь двор, включая небольшой огород за домом, по кругу и поняла, что бургомистр не для красного словца сказал о том, что покинуть дом Метелицы она сможет только по воле последней.
К ней подлетел вихрик и закружился, зовя назад, на крыльцо. Иве пошла за ним, твердо решив войти в дом, чего бы ей это ни стоило.
Она склонилась над телом, скривилась и, ругая свою легкомысленную сестрицу на чем свет стоит, ухватилась за ноги, обутые в сапоги, потащила его с крыльца. Как только она немного развернула тело неизвестного, дверь в домик призывно распахнулась.
– Ааакх! – кашлянул мертвец.
– Ой-ой-ой! – тоненько заверещала Иве и опять отскочила к калитке.
Подсолнух закачал головой, скамейка запрыгала, окно захлопало ставнями.
– Да что же это делается-то? – воскликнула Иве с ужасом.
Девушка собралась с духом, вернулась к крыльцу, на цыпочках обошла лежавшего и забежала в дом, закрывшись изнутри на засов.
В доме царили тишина и пустота. Она встала на табуреточку, чтобы дотянуться до небольшого окошка над дверью, с этой безопасной позиции стала наблюдать за человеком на крыльце. А выглядел он и впрямь устрашающе. Все части тела его, не скрытые одеждой, были темными. Да и одежда тоже, за исключением рубахи, была самых мрачных тонов. Иве слыхала, что где-то на самом самом краю мира, где никогда не бывает снега, зато много солнца, у людей темнеет кожа. Может, он из тех земель? У него даже кровь чернее обычной! Иве посмотрела на свои перепачканные руки. На белых манжетах остались темно-коричневые пятна.
Мужчина пошевелил губами, Иве прислушалась. Сняла засов, чуть отворила дверь и замерла, напрягая слух.
– Пить, – слабо сказал он.
– Ох! Что ж делать-то? Уважаемая золотоокая прекрасная Селеста, – сложила Иве ладони домиком и посмотрела на небо, – я очень редко ходила в твой храм, и не особенно часто делала подношения, да и, бывало, мы с Рози спорили, есть ты или нет на самом деле… Я очень сильно прошу прощения за это. Как мне узнать, лихой это человек или добрый? Просто подскажи, дай мне крошечный знак, что мне делать!
– Пить, – пробормотал еще раз темный человек.
В то же мгновение внимание Иве привлекла небольшая кадушка, что стояла ближе к огороду. Она вдруг затряслась и запрыгала, постукивая деревянным ковшиком внутри. Вихрик, как оказалось, давненько уже крутился рядом.
Иве подошла к кадке, достала из нее черпак. Вихрик тут же поманил ее за собой, за дом.
– Вот это да! – удивилась Иве, заглянув в эту часть двора.
Там красовалась резная беседка, увитая дикими цветущими розами, из которой доносился шум воды. Плеск издавал миниатюрный водопад, истоки которого лежали в густой листве роз. Ниспадающая вода скапливалась в небольшой чаше и, переливаясь через край, уходила ручейком, выбегающим из беседки наружу и теряющимся где-то в лесу за забором.
Иве зачерпнула воды и еще раз глянула на беседку снаружи: воде просто неоткуда было браться, разве что только из опорных столбов. Чудеса, да и только!
Она опасливо приблизилась к раненому и, одной рукой приподнимая голову, другой поднесла к его губам воды, немного расплескав на одежду. Тот тяжело вздохнул. Иве вздохнула не менее тяжело и потащила его в дом. С крыльца в прихожую потянулся страшный темный след.
Иве не представляла, что и где находится в этом доме. Она глянула в одну сторону и обнаружила там обеденную с огромным столом посередине, и, надо полагать, дверь, что виднелась в конце комнаты, вела на кухню.
Глянула в другую – небольшая уютная комнатка с тахтой, камином каменной кладки и чайным столиком.
В голове у девушки пронеслось, что если сейчас вдруг домой нагрянет сама хозяйка, то одной смолой не обойдется. Как назло, у Метелицы в доме было несметное количество ковров, ковриков, паласиков, вязаных кружков и дорожек, одну из которых Иве как раз приспособила для перевозки тела. Все это сейчас, благодаря ее стараниям, пришло в ужасное состояние.
На тахту взгромоздить раненого у нее не получилось, поэтому пришлось сложить несколько ковриков один на другой, чтобы было помягче, и оставить бедолагу на полу.
Иве сняла с него верхний камзол, затем рубашку, оставив обнаженным до пояса.
Надо сказать, этот момент очень смутил девушку, хоть и не была она уже юною девицей, но прикасаться к обнаженным мужчинам ей не доводилось ни разу.
Иве еще раз сбегала за водой и принесла на этот раз целую кадку да отыскала еще и небольшой таз. Собственным носовым платком, намоченным в воде, промыла глубокую рану на спине незнакомца, вытерла кровь, уложив его на живот.
Иве, совершая все эти действия, волей-неволей разглядела его, как следует. С ужасом она поняла, что скорее всего перед ней лежит закоренелый бандит. Где это видано, чтобы у приличного человека на теле было начертано столько несмываемых рисунков и непонятных символов? Посреди груди у него был не особенно искусно изображен силуэт зайца, сидящего боком, и заключенного внутрь круга. С четырех сторон круга размещались какие-то буквы. Иве решила, что этот рисунок значит принадлежность человека к какой-то банде.
Догадки подтверждались и тем, что на коже мужчины не было свободного места от многочисленных шрамов. Особенно жуткий находился на животе и имел форму большого полумесяца. На шее раненого висела золотая цепь с медальоном.
Что дальше делать было неясно. Иве отправилась на кухню, где попыталась отыскать что-то похожее на привычные ей мази и порошки для заживления ран. Нашла только засушенный пучок зеленого кучумника, который за отсутствием других средств можно было заварить от распространения заразы и дурной крови.
