Снежность Иве, или Господин Метелица - Вера Платонова

Вера Платонова

Снежность Иве, или Господин Метелица

Пролог

Эта история произошла давным-давно в удивительном сказочном мире, за которым приглядывала одна весьма капризная, своенравная, но по-своему справедливая богиня по имени Селестина.

В те времена можно было запросто столкнуться нос к носу с настоящим волшебником, превратившимся в чудесного зверя, отведать хмельного мёда на пышном королевском пиру или даже заполучить драгоценные сокровища, пройдя испытания на честность и добрые помыслы. Принцессы были столь прекрасны, что затмевали собой солнечный свет, а рыцари так храбры и благородны, что только и мечтали отыскать своего собственного, ну хоть самого ленивого и непутевого дракона, дабы бросить ему вызов во имя возлюбленной.

“Эх, вот бы мне туда, в сказку!” – наверняка, воскликнете вы. Но не все было столь радужно. Чародеи не всегда были добры, по дорогам тут и там бродили лихие люди, свирепые тролли и прочие хулиганы, а правители государств так и норовили развязать друг с другом войну ради всякого пустяка.

Да еще и не ровен час, попадешься на глаза самой Селестине, вставшей с утра не с той ноги и удумавшей прогуляться среди простых смертных, чтобы выпустить пар. Такой коллизии мы и вовсе завидовать не станем, ибо не было судьбы печальнее, чем участь навлекшего на себя гнев богини.

Но вернемся к нашему рассказу. На самом краешке мира разместилось северное королевство Фьоренхолле, славилось оно самыми искусными мастерами-оружейниками на свете, лучшие из которых носили королевский знак отличия и были в большом почёте среди населения. Природа там была бесхитростна и сурова, как и люди, которые населяли страну, но подобно им же, имела свое неповторимое очарование.

В наречии саата (saata), коренной народности, населявшей изначально эту местность, “fiorre” означало “чистый”, а “haollen” – “берег”.

Именно во Фьорренхолле, близ небольшого городка Мюлля, с незапамятных времен обосновалась одна чудаковатая старушка с таким непроизносимым именем, которое никто уже и не помнил. Все знали ее как госпожу Метелицу.

Да и была она не самой приветливой и симпатичной дамой. Те, кому удавалось побывать в домике старушки, в один голос твердили, что творятся там всякие диковинные дела: время запросто может пойти вспять, посреди зимы зацвести яблоня во дворе, а дождь лить строго туда, куда ему велит хозяйка.

Каждую осень по одному ведомому ей принципу выбирала она себе из местных девушек помощницу на срок до весны. И если та была трудолюбива и прилежна, то Метелица всегда одаривала ее в конце службы дорогими подарками и драгоценностями. С таким приданым и рекомендациями девушка сразу попадала в ряды самых завидных невест в Мюлле, а бывало, становилась женой даже какого-нибудь знатного вельможи из столицы. Случалось и так, что девица оказывалась ленивой и грубой неумёхой, и тогда возвращалась домой, размазывая по щекам слезы и липкую смолу, которая проливалась на нее вместо драгоценных каменьев и золота.

Так или иначе, но чародейку в окрестностях уважали и побаивались, а когда на землю падал снег, всегда с благоговением говорили: “Знать, госпожа Метелица велела девчонке хорошенько выбить свою перину!”.

Глава первая, в которой финал для одного становится началом для другого

Фьорс, столица Фьоренхолле. Королевский дворец.

Молодой принц вихрем ворвался в зал и легкими шагами миновал узкий коридор: перед отцовскими покоями уже собралась толпа придворных.

– Пропустите наследника! – крикнул советник короля, высокий и полнотелый Тивальд. – Отходит батюшка ваш, – тихо сказал он принцу.

Максимилиан поблагодарил вельможу за пояснение кивком, и стал искать глазами среди столпившихся своего друга и наставника, придворного волшебника Дагмара, но того среди присутствующих не было.

Тогда принц рывком распахнул двери в отцовскую опочивальню, увидел бледное восковое лицо родителя, потерявшегося в подушках и перинах, и ставшего за время болезни крошечной и худощавой копией самого себя в былое время.

Мачеха его, Адалин, на которой отец женился совсем недавно, сидела здесь же, приложив к изящному носу платок с нюхательной солью.

– Где ты бродишь, неблагодарный сын? Когда твой отец возлежит на смертном одре, а наше королевство стоит на пороге серьезных перемен? – прошипела она Максимилиану, не отнимая платка от лица.

Тот не удостоил женщину взглядом, потому что знал, что вопрос наследования королевства заботит ее гораздо больше, чем тревога за здоровье супруга.

Он взял отца за руку и легонько пожал ее, пытаясь передать тому хоть каплю своей жизненной энергии и сказал:

– Все будет хорошо, пап, ты поправишься.

– Я сделал все, что мог, к сожалению… – тенью выступил из угла комнаты первый придворный лекарь, – … но ни традиционные средства, ни магические снадобья не возымели на этот раз даже кратковременного эффекта.

Король устало зажмурил веки и выдохнул:

– Позови советников.

Максимилиан исполнил просьбу, и три королевских советника: уже знакомый нам Тивальд, а также невысокий лысоватый Кирон и худощавый рыжий Луц, проследовали в опочивальню, выстроившись в ряд перед королевской постелью.

– Фьоренхолле всегда правили мужчины, – с большим усилием заговорил король, и все присутствующие напрягли слух и даже задержали дыхание, чтобы невольно не нарушить царившую тишину. – И я передаю престол своему сыну… Такова моя последняя во…ля.

От Максимилиана не укрылось, как в этот миг Адалин сжала платок так сильно, что костяшки пальцев побелели, а острые ногти впились в ладонь, пачкая белоснежный шелк красными каплями крови.

Договорив, король запрокинул голову на подушку и испустил дух, в чем тут же заверил всех присутствующих лекарь, приложив к губам последнего маленькое круглое зеркальце.

Максимилиан опустился на колени и положил голову на постель, рядом с телом отца.

На плечо теплой тяжестью легла дружеская ладонь:

– Все, Дагмар. Всё хуже некуда. Это конец! – сквозь слезы воскликнул принц.

– Нет, мой дорогой друг, – покачал головой маг, – все только начинается.

Из королевской опочивальни, шелестя пышными юбками, стремительно вышла Адалин, одарив друзей взглядом, полным неприязни.

Вечером принц и маг стояли на одном из полюбившихся для дружеских бесед мест – небольшом балкончике, облицованном белоснежным мрамором и увитом плющом, и задумчиво глядели на приспущенные флаги

– Но ты же понимаешь что из меня не получится хорошего короля, такого, каким был мой отец? Я слишком вспыльчив, непоседлив, сумасброден. И ты, и отец, вы так часто это говорили мне! Приемы, политика, все эти сложные вопросы, которые не имеют